— Да так… — неопределенно отозвался Степан.

— А может, все же останешься? — попытался еще раз отговорить товарища Варна. — Дел у нас выше ворота.

— Нет, пойду, — не согласился Вараксин. — На сутки всего.

Чекист внимательно посмотрел на приятеля и вдруг подумал, что война давно минула, что нельзя людям годами жить одной службой, что непременно нужен человеку отдых, отдушина, игра для души.

— Бог с тобой, иди, потешь себя, — вздохнул Варна, — однако всё равно одного не пущу.

Степан весело подмигнул чекисту, пробасил что это — совсем другое дело и сообщил: все продумано, в Саян с ним пойдет Зосима Кореньков. Еще добавил: на лесованье отправится за Монды.

Вараксин в тот же день, заложив в тачанку штабных лошадей, выехал на заставу.

В Мондах отдыхать не стал. Уже смеркалось, когда они вдвоем с Кореньковым вышли на запад по Иркуту. За спиной у Степана темнел карабин, а для Зосимы сыскали в селе дробовик-курковку.

Зосиме Авдеевичу тоже хотелось побаловаться охотой, и промысел у них пошел не то, чтобы добычливо, но достаточно весело.

К полной темноте старик сшиб двух глухарей-петухов, и одним они поужинали, разложив костер в невысокой пещере.

У них был такой уговор: Степан бьет зверя, а Зосима — птицу. И потому на утренней зорьке Кореньков даже не вскинул ружье, когда с одного из отстойников перелетела на соседнюю скалу маленькая зубатая кабарга.

Олешек был еще в полете, когда прогремел карабин Вараксина. В следующий миг Степан передернул затвор, но кабарожка исчезла.

— Шерсть, стало быть, тут, а мясо улетело, — беззлобно пошутил Зосима.

Страшно негодуя на себя за промах, Вараксин тем не менее уверял старика, что этого самого плевого олешка он-таки подшиб, но не слишком сильно. И если б Кореньков не был такой лентяй, какой есть, то они могли бы пройти еще немного и подобрать животное.

Таежник молча ухмыльнулся, чем еще больше распалил душу командиру.

Вараксин совсем возмутился, буркнул, что бес с ним, с Зосимой, а он, Степан, идет искать подранка. Молчком ругая себя за усмешку, какую допустил в отношении уважаемого человека, Кореньков поплелся вслед за взъерошенным Степаном делить шкуру неубитого зверя.

Они отмерили версту, потом пять, но никаких признаков крови не заметили. Зосима понимал, что искать олешка в тайге — всё одно, что удить рыбу в колодце, однако шел за начальством, не желая ссориться.

— Ну, буде, командир, — проворчал старик, когда уже стали гудеть ноги. — Чё попусту тайгу топтать?

Но Вараксин ничего не отвечал, и брови на его запотевшем лбу сошлись к переносью.

Ночевали на полянке, в заветерье. Не разжигая костра, поели всухомятку и улеглись спиной друг к другу убивать время до утра.