— Самородки?.. — задумался Вараксин и внезапно кивнул. — Руби палки, старик. В Монды потащим.

Но Зосима, казалось, не обратил внимания на слова Степана. Он напряженно всматривался в какую-то вещь, прочно привязанную к ремню офицера. Глаза таежника округлились от удивления.

— Не может того быть… — почти испуганно пробормотал старик.

— Ну, что там еще? — недовольно заметил Вараксин. — Торопись. Неблизкая дорога!

Но Кореньков продолжал разглядывать поразивший его предмет. Наконец лихорадочно расстегнул на офицере кожаный ремень и, сняв его, подал командиру.

К поясу был привязан тускло поблескивающий кусок золота, размером и формой напоминающий рог лося-трехлетка.

Зосима сказал почему-то шепотом:

— Сколь хожу по тайге, а такого не видывал, паря. Тут добрых десять фунтов, небось. Диво!

Вараксин повертел в крепких обкуренных пальцах кусок жильного золота, пожал плечами, отдал его старику.

— Ладно, несем, пока жив.

Кореньков быстро срубил две палки, переплел их ветками. На жесткие носилки положили бесчувственного офицера.

В нем и впрямь не было никакого веса, и они несли его, перебрасываясь редкими фразами, смысл которых заключался в том, что вот стали лекарями своему врагу, ни дна ему, ни покрышки, не в срок под руку подвернулся.

Но это, пожалуй, было только так, для виду, а в душе Вараксин понимал: коли беляк выживет — может навести их на металл, в каком большая нужда.

Сам Степан относился к золоту с равнодушием и даже презрением. Уралец, выросший вблизи золотоносных копей Миасса, он, разумеется, знал ему цену, но не мог вытравить из себя въевшегося пренебрежения к богатству, с которым в его сознании отождествлялся буржуй.

В полдень, прямо на тропе, решили отдохнуть.

— Слышь, командир, — заговорил Кореньков, набивая короткую трубку табаком. — А чё, ежли и в самом деле откроется золотой клад? Будет нам какая награда?

— А? — механически отозвался Вараксин. — Какая награда, Зосима?

— Ах, господи боже мой! — рассердился таежник. — Уши у тя дырявые, право!

— Плюнь, старик! — нахмурился Вараксин. — Какая нам к дьяволу с тобой награда нужна? Сыты, здоровы, революция живая. Чего еще порядочным людям желать?

— А-а, ну да… само собой… — недовольно протянул Кореньков. — Понимаю, чё уж там… — Вздохнул. — Так мыслю — золото революции не помеха. А с ним славно пожить можно!