Глава 28

Едва возвратившись в лагерь, трибун Отон отдал своей колонне приказ о построении. Под окрики опционов и центурионов солдаты спросонья выбегали из палаток и в последних проблесках гаснущего дня торопливо надевали доспехи, спеша образовать строй. Старшие офицеры тем временем собрались в палатке трибуна. Жена Отона Поппея удалилась в помещение для сна и задернула за собой шторку, как будто это могло отогнать опасность, которую она теперь ощущала. И страх ее можно было понять. Задание, выполнять которое послали ее мужа, оказалось в буквальном смысле опрокинуто событиями. В результате вместо радушия племени бригантов, считавшегося вроде как союзным, теперь существовала вполне реальная угроза того, что эти самые союзники, поддавшись лукавым уговорам, вмиг превратятся во врагов Рима. Перспектива того, что самое сильное племя Британии может пойти за коварным и неуемным в своей решимости Каратаком, мягко говоря, вызывала опасения. Катон был не единственным из офицеров, кто сейчас с замиранием сердца ждал исхода разбирательства королевы Картимандуи с ее мятежным консортом, что проходило сейчас в крепости на холме, вздымающемся над римским лагерем.

Угрюмость нависала над римскими офицерами, сидящими вокруг стола трибуна. Отон коротко описал события сегодняшнего вечера и сделал паузу, давая офицерам осмыслить сложившееся положение. Прежде чем продолжить, он откашлялся, стараясь выглядеть спокойно.

– У кого какие соображения, господа?

– Соображения? – сложил перед собой руки Катон. – Господин трибун, мы понятия не имеем, что там сейчас происходит. И пока не убедимся в обратном, нам остается лишь надеяться, что Картимандуя урезонит своих подданных. До выяснения того, что произойдет, нам следует оставаться в лагере.

Префект Гораций на это покачал головой:

– К тому моменту может оказаться уже слишком поздно. Нам нельзя вот так сидеть сложа руки, господин трибун. В поддержку королеве я могу послать когорту легионеров. Они могут взять под стражу тех, кто ей противится, а также завладеть Каратаком. К утру все будет уже кончено. Порядок будет восстановлен, а подвергнуть сомнению власть королевы не посмеет никто.

Прежде чем ответить, Отон медленно кивнул.

– Вы думаете, одной когорты окажется достаточно? Не лучше ли послать две? Там у них было по меньшей мере несколько сотен человек.

Этот обмен репликами Катон выслушал с тяжелым сердцем и счел необходимым высказать свою обеспокоенность:

– Господин трибун, если мы пошлем к крепости людей, то неминуемо разразится насилие. Неважно, кто именно его начнет: все равно прольется кровь. И как только до остального племени дойдет весть, что римские солдаты убили кого-то из соплеменников бригантов – обстоятельства даже не важны, – как все обернется против нас. Мы сыграем прямо-таки на руку Венуцию и Каратаку. Они сразу же возопят: вот он, пример того, как Рим намеревается поступить с Бригантией.