Уже давно в замке не устраивались приемы, а в дни платного посещения леди Мэри запиралась у себя, чтобы избежать встречи с туристами.

«В замке наверняка спрятаны сокровища, — не раз говорила она. — На протяжении стольких веков кто-нибудь да спрятал свои драгоценности, золото и серебро. ОНИ — бывшие короли и королевы — должны знать тайники. Если мы будем в НИХ твердо верить, ОНИ нам их покажут».

Что на это ответить? Кэт встала, грустно улыбаясь, и протянула ей руку:

— Идемте, дорогая леди Мэри, — с нежностью сказала она, — сейчас подадут ужин. Мужчины, по-видимому, уже ждут вас. Да и мне еще нужно переодеться. Дедушка не любит, когда я опаздываю.

Она взяла леди Мэри под руку, и они направились к выходу. На полпути леди Мэри обернулась и сказала:

— Погаси свечи, Кэт. Они стоят по два шиллинга за штуку!

Она ушла, а Кэт, вооружившись тяжелыми нагарными щипцами из серебра, погасила одну за другой все свечи.

Оставшись одна в огромном темном зале, Кэт прислушалась, стараясь обострить все свои чувства. После захода солнца поднялся ветер, предвосхищавший начало дождя; теперь же он разбушевался, завывая вокруг башен, особенно усердствуя около главной, самой высокой башни замка.

Она не слышала ни малейшего движения, никаких голосов.

«Надо верить, — говорила леди Мэри, — и помощь придет». И потом, если себя заставлять, разве это называется «верить»? Она наклонила голову и сложила под подбородком руки как для молитвы. Затем, напряженно всматриваясь в сумерки, она страстно зашептала: «Помогите нам! Прошу вас, помогите! Кто-нибудь, один или все вместе, только помогите, умоляю вас!» Она подождала минуту, показавшуюся ей вечностью, затем еще… до тех пор, пока ожидание и завывание ветра не стали мучительными.

Ответа не было. Тогда она опустила руки и в темноте направилась к двери, чтобы подняться в свою комнату.

…В малом зале трое мужчин ждали леди Мэри. Вечером, когда красные шторы были задернуты, а стол с серебряными канделябрами накрыт для ужина, комната казалась очень привлекательной и уютной.

В вазе, тоже из серебра, ярким пятном на фоне белоснежной ирландской скатерти с тканым узором горели красные тюльпаны.

Уэллс подал шерри, и мужчины, стоя у камина, пили его маленькими глотками.

Джон Блэйн посмотрел на свет на свой бокал и восторженно воскликнул:

— Настоящее золото! Какой выдержки это шерри, сэр Ричард?

— Я не обновлял запас вин с начала войны, — ответил тот.

— Если ваш винный погреб ломится от такого вина, вам нет никакой необходимости продавать замок, — заметил Уэбстер, причмокивая губами.