Вопили женщины и дети. Выли собаки. Большинство женщин и детей были на Канинге и требовали, чтобы их мужчины садились на корабли. Безопаснее всего датчанин чувствует себя на своем корабле. Когда все идет наперекосяк, воин возвращается в море и позволяет судьбе унести его туда, где перед ним откроется другая возможность разбогатеть.

Но большинство датских кораблей вытащили на берег, потому что судов было слишком много, чтобы поставить их все на якорь в узком русле.

Люди на Канинге бежали от атаки Стеапы. Некоторые вброд перешли реку, чтобы погрузиться на те суда, что были на плаву, но тут ударил Финан.

Он ждал до тех пор, пока люди, охранявшие восточный конец устья, не отвлеклись при виде кошмара, разворачивающегося на западе, и тогда повел своих восточных саксов – все они были из гвардии Альфреда – через заливаемый во время прилива берег.

– Дураки только-только приподняли борт судна, обращенный к морю, – позже рассказал мне Финан, – поэтому мы напали с другой стороны. Это было легко.

Я в том сомневался. Он потерял восемнадцать человек убитыми и почти тридцать тяжелоранеными, но захватил корабль. Финан не мог ни пересечь реку, ни перекрыть ее, но он был там, где я хотел.

А мы бились в крепости.

Саксы мстили за дымы над Мерсией. Они истребляли датчан. Мужчины пытались защитить свои семьи, крича, что они сдаются, но их рубили топорами и мечами. Большинство женщин и детей вбежали в большой дом – именно там собиралась огромная добыча Хэстена, которую сюда присылали.

Я плавал во Фризию, чтобы найти зал с сокровищами, а вместо этого нашел его в Бемфлеоте. Кожаные мешки, раздувшиеся от монет, серебряные распятия, сундуки с золотом, груды железа, слитки бронзы, кучи шкур. Я нашел клад.

В зале было темно. Несколько солнечных лучей пробивались через маленькие окошки восточного фронтона, увешанного бычьими рогами, но, кроме этих лучей, единственным источником света служил центральный очаг – вокруг него и громоздилось сокровище.

Его выставили напоказ. Оно говорило датчанам Бемфлеота, что Хэстен, их господин, будет дарителем золота. Люди, поклявшиеся в верности Хэстену, разбогатеют – и им достаточно было войти в этот зал, чтобы увидеть тому доказательство.

Они могли глазеть на сияющий клад и видеть новые корабли и новые земли. То был клад Мерсии, только вместо дракона его охраняла Скади.

А она была злее любого дракона.

Думаю, в тот момент ее пожирала ярость, ввергнувшая ее в ужасное безумие. Она стояла на груде драгоценностей, ее черные волосы, не покрытые шлемом, спутались дикими прядями. Она вопила, бросая нам вызов. Черный плащ свисал с ее плеч, а под ним была кольчуга, поверх которой Скади нацепила столько золотых цепей, сколько смогла подобрать из груды добычи.