Может, Этельфлэд и превратила Кракгелад в крепость, но над городом, над его южными воротами, все еще развевалось знамя ее мужа, а не ее собственный флаг с гусем и крестом.

Из ворот вышло человек десять. Они поспешили к нам, и среди них оказался один знакомый священник, отец Кинхельм. Именно от него мы и узнали важную новость. Этельвольд, сказал он, с данами.

– Он подъехал к воротам, господин, и потребовал капитуляции.

– Ты узнал его?

– Я никогда раньше его не видел, но он назвался. Я полагаю, он сказал правду. Этельвольд пришел с саксами.

– Не с данами?

Отец Кинхельм покачал головой:

– Даны остались вдали. Мы видели их, но все те, кто подошел к воротам, оказались саксами. Их было много, они кричали, чтобы мы сдались. Я насчитал двести двадцать.

– И одна женщина, – добавил кто-то.

Я проигнорировал это замечание.

– Сколько было данов? – спросил я у отца Кинхельма.

Он пожал плечами:

– Сотни, господин, они заполонили все поле.

– На знамени Этельвольда изображен олень с крестами вместо рогов, – пробурчал я и поинтересовался. – Другие знамена были?

– Одно с черным крестом, господин, и еще с кабаном.

– С кабаном?

– С раненым кабаном, господин.

Беортсиг примкнул к своим хозяевам, и это означает, что армия, грабящая Уэссекс, частично состоит из саксов.

– Какой ответ ты дал Этельвольду? – спросил я.

– Что мы служим господину Этельреду.