Я до сих пор помню тот смех, и как мой сын озадаченно нахмурился. Но лучше всего я запомнил внезапную уверенность, что боги со мной, что они будут сражаться на моей стороне, а мой меч будет их мечом.

— Мы победим, — сказал я.

Я почувствовал прикосновение Одина или Тора. Я никогда не чувствовал себя бодрее и увереннее. Я знал, что это не ошибка и не грезы.

Я пришел в Беббанбург, и Беббанбург станет моим.

— Рорик! — позвал я. — Рог при тебе?

— Да, господин.

Я протиснулся сквозь толпящихся воинов обратно к Верхним воротам. Финан привел пятьдесят человек вниз по ступеням на подмогу маленькому отряду Гербрухта, и они по-прежнему оставались там — перебрасывали оружие, кольчуги и одежду пленников через высокую каменную стену.

И тут я понял: люди часто видят то, что хотят увидеть. Мой кузен видел сотню врагов, толпящихся у северных ворот, и ему наверняка показалось, что мы отступаем и теперь зажаты между его превосходящими силами и злобными норвежцами снаружи. Он видел победу.

Этельхельм видел то же самое. Он умел считать и понимал, что нас куда меньше и мы стоим ниже по склону. Он видел, что мы в ловушке, и когда солнце скрылось за западными холмами, он с ликованием уверился в том, что отомстит.

Но я очнулся от грез и внезапно осознал, как в этот день будут сражаться мои волки.

— Финан, — крикнул я, — пока не услышишь рог, держи своих людей вне поля зрения. А тогда оставь шестерых в помощь Гербрухту и приводи к нам остальных. Будешь замыкать строй!

Нужды еще что-либо объяснять не было. Когда Финан выведет свой отряд, он сам поймет, чего я от него хочу. Он кивнул, и почти в то же мгновение церковный колокол, трезвонивший с тех пор как мы ворвались в крепость, умолк, и воины моего кузена проревели боевой клич.

— Что происходит? — спросил Финан.

— Этельхельм как-то пробрался внутрь. У него человек шестьдесят или семьдесят. Теперь нас меньше.

— Намного?

— Намного.

Финану, наверное, передалось мое настроение, потому что он широко улыбнулся. А может, он просто пытался приободрить своих людей, которые всё слышали.

— Так эта сволочь Этельхельм все-таки там, — сказал он. — Нас меньше, а они стоят на холме. Это значит, что мы атакуем?

— Ну конечно! — прокричал я в ответ. — Дождись, пока дважды протрубит рог, и выступай!

— Мы придем! — отозвался он и повернулся, чтобы поторопить своих людей, сгоняющих голых пленников к овражку между скалой и внешней стеной.