– Богиня! Восславим Богиню!
Солнце уже село, когда мы въехали в дворцовые ворота. Во дворе царило безмолвие, безмолвие царило во всем дворце, лишь издали доносился рев пламени да выли испуганные псы-палачи в своем собачнике.
Айша спрыгнула с лошади и вместе со мной и Оросом – остальным
Они были пусты все без исключения: придворные бежали или погибли. Айша шла вперед без всяких колебаний, ни на миг не останавливаясь, так стремительно, что мы едва за ней поспевали; пройдя через залы,
Дверь была закрыта и заперта на засов, но когда Айша приблизилась, от одного ее присутствия железные засовы переломились, точно веточки, массивные двери распахнулись внутрь.
Мы оказались в освещенной лампадами комнате – и вот что мы увидели.
На стуле, весь бледный, связанный, но с гордым и вызывающим видом, сидел Лео. Над ним, с кинжалом в высохшей руке, готовясь нанести удар, склонялся старый шаман, а рядом на полу, глядя вверх широко расставленными стеклянными глазами, лежала мертвая, но все еще величественная даже в смерти – Атене, Хания Калуна.
Айша махнула рукой, и кинжал со звоном упал на мраморный пол, а сам шаман застыл в неподвижности, словно каменное изваяние.
– Как раз вовремя, Айша. Еще одна секунда – и этот злобный пес… – Он показал на Симбри. – Как раз вовремя. Но чем окончилась битва и как ты добралась сюда в эту ужасную бурю? Это ты, Хорейс? Благодарение Небу, что они тебя не убили!
– Битва кое для кого кончилась поражением, – ответила Айша. – И я добралась сюда не вопреки этой буре, а на ее крыльях. Расскажи мне, что с тобой случилось за то время, что мы не виделись.
– Меня поймали в ловушку, скрутили, связали, привезли сюда и под страхом смерти велели написать тебе, чтобы ты прекратила войну; разумеется, я отказался, и тогда… – Он посмотрел на мертвое тело на полу.
– Что тогда? – спросила Айша.