XVII. Тристан
XVII. Тристан
После его последних слов ненадолго наступила тишина, а потом барон Тристан спросил капитана:
– Что вы обо мне знаете?
– Я знаю только слухи, распространившиеся по округе после пожара в замке Шан-д’Ивер, и больше ничего. Как и многие, я всегда считал, что в ваш замок ударила молния и вы погибли в пожарище вместе с единственным вашим сыном. Однако теперь у меня есть серьезные основания судить иначе. Там, где прежде я усматривал злую волю случая, отныне я вижу двойное злодеяние: убийство и поджог, – и в том, и другом душа моя и совесть обвиняют Антида де Монтегю.
– Можно узнать, что же так сильно повлияло на ваши суждения?
– Скоро узнаете, мессир, а пока, умоляю, ни о чем меня не спрашивайте!
– Однако ж вы верили в мою смерть?
– Так же твердо, как если бы своими глазами видел ваше тело.
– Почему же?
– Одному старому слуге показалось, что он видел ваше окровавленное тело в горящей кровати.
– Но в таком случае, капитан, как вы могли догадаться, кто я такой? Старик, возможно, меня и признал, но вы-то сами тогда были ребенком… Нет, здесь есть какая-то загадка, и постичь ее я пока не в силах.
Слушая эти бесконечные вопросы, Лакюзон чувствовал себя крайне неловко.
Еще за двести с лишним лет до появления блистательного шедевра госпожи де Жирарден «Пугающая радость»[59] он знал, что внезапная радостная весть, способна поразить, а то и убить, так же, как самая острая боль. Ему не хотелось вот так сразу рассказывать барону де Шан-д’Иверу, что Рауль жив и что благодаря сходству с сыном он узнал отца.
Поэтому он довольствовался таким ответом:
– Я снова заклинаю вас, мессир, наберитесь терпения! Очень скоро вы узнаете все, что должны знать, и тогда поймете, почему я не мог сказать вам это раньше.
Тристан смирился.
– Что бы вы ни делали, все к лучшему, – молвил он. – Я подожду подходящей минуты.
Затем он продолжал: