Мишка, превозмогая головную боль, с трудом раскрыл глаза. В области темени немилосердно ломило. Виски разрывало от толчков крови. А в глазах – мрак.

– Очнулся? – несильный, но довольно ощутимый удар армейским сапогом по ноге заставил поморщиться. – Нечего было брыкаться.

Тёплая вода из фляжки потекла тонкой струйкой на лицо. Стало немного легче. И на небе проявились звёзды. Мишка со стоном хотел было повернуться на бок, но понял: ничего не выйдет. Руки и ноги оказались крепко связанными.

– Кто вы? – прохрипел он.

– А то не знаешь? – вяло отозвался голос в темноте. – Лежи, не рыпайся. Гризли, что там?

– Мобила пуста, – произнес сочный баритон. – Всё стёрли.

– Восстановить можно?

– Пробую…

Дмитриев почувствовал, как чья-то рука с силой сжала плечо:

– Где декан?

– Какой декан? – Мишка попытался голосом показать удивление, впрочем, у него не получилось. – Не знаю никакого декана.

– А ты вспомни. – Рука сильнее сжала плечо. – Того, к кому вы ходили с Урманским.

Мишка не сдержался, охнул: хватка у мужика оказалась стальной.

– Ельцов, что ли? Так он же в Благовещенске.

– Ответ неправильный.

Лицо незнакомца мутным пятном склонилось над пленником, заслонив и без того блеклый свет луны. Мишка отметил, что не ощутил запаха, исходящего от противника. Ни еды, ни одежды – ничего. Впрочем, эта мысль тут же пропала в болевых ощущениях: враг коротким, точечным ударом, приложился к его почке. Боль на мгновение сковала тело.

– Где он? – продолжил допрос наёмник.

– Н-н-не знаю… – тело свело судорогой.

– Точно не знаешь?