– Значит, я – в ловушке?

Мне было уже все равно, и я задал этот вопрос просто так, чтобы еще раз удостовериться в подлости моего, с позволения сказать, отпрыска.

– Отчего же? Ловушки расставляют на кого-то нужного, либо опасного. Ни тем, ни другим ты для меня не являешься, а потому можешь идти и существовать спокойно. Я же сегодня развлекся, как никогда! Забегай, если будет время – приятно смотреть на твою глупую физиономию!

Глава 27 Отчаянный шаг

Глава 27

Отчаянный шаг

Я сидел в машине и боялся начать движение – так меня мутило от стыда и бессильной злобы. Экономка Райхеля выключила фонари у ворот, и дом злодея погрузился в темноту. Я открыл окно, чтобы дать доступ свежему воздуху и подумал, что это – самый скверный день в моей жизни. Чувство униженности и растоптанности было таким сильным, что я просто не мог представить себе, как стану жить дальше, сознавая, что потерпел сокрушительное поражение по всем статьям. Я не только дал жизнь этой скотине, но еще и не сумел спасти ни друга, ни дорогую мне женщину, которую этот гад, оказывается, уничтожил в угоду своим амбициям! Впору сдохнуть…

Я включил зажигание. Доска приборов вспыхнула разноцветными огнями, высветив мои трясущиеся руки и лежащую на соседнем сидении полупустую упаковку «Ципробая», который я принимал из-за бронхита еще во время моего первого визита сюда. В голове почему-то появились мысли о чудодейственности антибиотиков и о том, сколько людей погибали в прежние времена только потому, что не имели их. А если бы имели…

Будь я Архимедом, то, несомненно, завопил бы «Эврика!» Неужели, неужели я нашел решение?! Господи! Неужели это так просто?!

Взвизгнув колесами, я сорвался с места, грозя кулаком дому ненавистного профессора, к которому я, кстати сказать, не испытывал никаких отцовских чувств. Моей целью было как можно быстрее добраться до Штурмана, ибо только он один мог сделать осуществление моего безумного плана возможным.

Вечер с востока наползал на раскинувшееся в устье привередливой Урицы село Стояново, известное на всю таежную округу хлебосольством и радушием хозяев здешних дворов – людей суровых, но дружелюбных и не скупящихся ни на кусок хлеба, ни на доброе слово, в отличие от жителей той же Николопетровки, расположенной в одном дне пешего пути отсюда. Извинением последним, впрочем, могло послужить то обстоятельство, что их деревня лежала в гораздо более глубоких таежных дебрях, а следовательно, в стороне от всех мало-мальски оживленных торговых путей, по которым пусть и слабенько, но все же текла какая-никакая культура.