Все это время Мерк приглядывался к девушке о которой его друг упомянул на озере Лоти-Деш, и чем больше проходило времени, тем больше он понимал, что попал в тупик. Она совершенно не проявляла каких-нибудь магических способностей. По крайней мере так, как это делали Ирган и он сам. Кроме того, периодически за ее плечом промелькивало что-то такое, что ввергало Мерка в самую настоящую оторопь. С какой такой стати Ирган вообще упомянул о ней, не поддавалось никакому осмыслению.

Отчаянно поддев ботинком очередной камешек Мерк поднял голову и посмотрел вдоль берега. Он никак не мог понять, что его сегодня дернуло потащиться практически на противоположный конец мегаполиса.

Немного поодаль, у самой кромки воды, виднелась чья-то одинокая фигура. Недоумевая, кому еще могло прийти в голову полюбоваться этим унылым пейзажем, он невольно прибавил ходу. Через несколько минут Мерк наконец-то разглядел того, кто это был и от удивления даже опешил. Встретить здесь девушку с мольбертом художника было почти столь же невероятно, как выловить из этого водохранилища рыбу. И, тем не менее, перед ним была именно художница, увлеченная своим делом, и совершенно не обращающая внимания на подходящего молодого человека. Осторожно, стараясь ее не отвлекать, Мерк поднялся чуть выше по дамбе, чтобы из-за ее плеча взглянуть на получающийся рисунок. Подойдя поближе и бросив взгляд на полотно, он по-настоящему обалдел.

На холсте не было водохранилища. И зданий мегаполиса, видневшихся на противоположном берегу, там не было тоже. Зато там был скалистый берег моря, бушующего и катящего свинцовые валы волн. А на берегу были двое — мужчина и женщина. У женщины, сидевшей на камне, собранные в толстую длинную косу волосы открывали уши с заостренными кончиками.

— Похоже, из Древних, — тотчас молнией промелькнула мысль.

Кем же был мужчина, из-за его распущенных и развивающихся волос понять было нельзя. Он стоял позади своей спутницы, кутавшейся в подбитый мехом плащ, и слегка приобнимал ее за плечи. Они смотрели в сторону далекого горизонта, и их лиц не было видно. Поодаль, в стороне от них, высились тонкие шпили замковых башен нацелившихся в бледное пятно солнца едва-едва проглядывавшего из-за плотных туч.

Несмотря на то, что картина была еще далека от завершения, в Мерке она тотчас вызвала острое ощущение глухой тоски, одиночества и неизбежной потери чего-то…

— Что это? — непроизвольно вырвалось из его пересохшего горла.

— Этот мир именуется Н`йиверун. Когда-то он был очень хорош. Радостен и приветлив. А однажды в нем неизвестно откуда появились чужаки, которых раньше никто и никогда не встречал, — заговорила девушка плавным и каким-то отсутствующим голосом, — Их было немного, и они были разбиты и измождены. Хозяева мира разрешили им остаться, и предоставили земли, где можно было поселиться. Но со временем пришельцы окрепли, и их число стало разрастаться с неимоверной скоростью. Они с каждым годом вели себя все наглее и стали хищнически захватывать новые земли вокруг себя, устанавливая на них свои порядки. Сначала они гордо и насмешливо игнорировали требования исконных обитателей того мира и изгоняли их с законных земель. А затем и вовсе развязали войну и стали уничтожать всех, кто осмеливался противостоять их интересам. Это переполнило чашу терпения последних правителей исконной расы. Ценой больших усилий им удалось объединить остатки своего народа и уничтожить чужаков всех до единого. Но с победой пришло и поражение оттуда, откуда никто не ждал. Остатки непокорившихся заметили, что их раса стала очень быстро вымирать, словно сам мир предал их. Может, стоило убивать не всех, как ты думаешь? Я хочу назвать эту картину «Ошибка», как ты думаешь, такое название подойдет?