– Пускай выкручивается. – Перелыгин встал, бросил несколько поленьев в печь, сидя на корточках, посмотрел, как огонь лизнул свежее поленце с одной стороны, прошелся по нему с другой, примеряясь, прежде чем впиться в жертву, превратить в мерцающие угли, золу и сгинуть в ней, не оставив после себя ничего. – Пускай, – повторил он. – Большой шум охоту лезть без разведки на Унакан надолго отобьет.

– Или ускорит, – серьезно сказал Любимцев. – Та ли печка Сороковов, от которой надо плясать? Большой шум, Егор, бросит тень на Комбинат, на многих людей…

– Они не дети, – перебил Перелыгин. – Должны понимать, что делают.

– Так-то оно так… – Любимцев неторопливо достал из нагрудного кармана пиджака маленькую расческу и принялся старательно водить ею по усам то в одну, то в другую сторону, затягивая паузу, чтобы додумать какую-то тревожащую его мысль. – Иногда… – Он убрал расческу. – Вещи, которые нам поначалу кажутся простыми, заканчиваются катастрофами. Мы вступаем в войну на уничтожение: или мы, или Сороковов. В случае победы нам с тобой, пресса, памятник не отольют. – Он подмигнул Перелыгину. – Можешь не сомневаться. Ты готов сняться с места? А мне скоро полтинник, пять лет до пенсии, мое время прошло, и я больше нигде не нужен. – Он сосредоточенно подергал пальцами пуговицу на рукаве пиджака, будто проверяя – хорошо ли та пришита. – Сороковов мимо Пухова ничего не сделает, поэтому крайним окажется Пухов. А он, хотя и не боец, мужик правильный и такого подарка не заслужил.

– А не может Пухов как-нибудь письменно или публично выразить свое несогласие, высказаться, что ли, по этому вопросу? – спросил, склонившись над кружкой с чаем, Мельников.

– Он этого не сделает, – покачал головой Любимцев, – руда уже на фабрике.

– А если зайти с другой стороны? – оживился Перелыгин. – Я могу сделать с Пуховым интервью.

– Не забудь поинтересоваться, много ли он собирается левого золота получить. – Любимцев недовольно поморщился.

– Не будем мыслить примитивно. – Перелыгин уже знал, как подведет Пухова к теме неперспективных месторождений и включения их в отработку. – Нужен всего один абзац.

– Он сам этот абзац и вырубит, – усмехнулся Любимцев. – И правильно сделает – не носи камень за пазухой.

– Визировать или нет – мое дело. – Перелыгин пропустил подколку Любимцева. – Но лучше с ним поговорить по-человечески. Согласен?

– Хорошо. – Мельников встал, приоткрыл дверь, в разогретую комнату рванулись белые клубы морозного воздуха, выплеснул остатки чая из кружки, налил свежего кипятка. – Думаю, самое правильное мне ехать к начальству.