– Что-то случилось? – Эля налила коньяк в тонкий стакан в серебряном подстаканнике.

– Похоже. – Любимцев встал из-за стола, взял стакан, прижимая большим пальцем ложку, отхлебнул похожий на чай напиток. – Придется тебе работу искать.

Они познакомились почти сразу после ее развода. Элина внешность притягивала мужчин, что вызывало поначалу глухую, а с годами – яростную ревность мужа. В конце концов он стал ее бить.

Любимцев набросился на нее, словно она и была женщиной его мечты. Устоять против такого натиска было невозможно. Он посадил ее в приемную, помог получить отдельную квартиру. Одно время она подумывала выйти за него. Он твердо пресек эти намерения, хотя они уже привязались друг к другу. Их жизнь текла в одном русле. Это русло иногда разбегалось, делилось на протоки, закладывало петли, вновь сходилось, и тогда они полной мерой испытывали радость своих отношений. Но теперь наступало дурное время.

Через два дня Любимцев внезапно почувствовал себя плохо и с направлением врача вылетел в Якутск на обследование, а еще через три в аэропорту Городка его встретила «скорая помощь» и увезла в больницу. На самом деле со здоровьем все было в порядке. «Спектакль» разыграли по совету верных людей. Он написал заявление об увольнении «по состоянию здоровья» и еще через день стал директором строящегося прииска и одновременно заместителем Пухова, с которым назначение согласовали по телефону.

Группировки внутри системы по-прежнему умели действовать решительно и жестко. Любимцев был испытанным кадром, и учинять над ним расправу, набирая тем самым вес, Сороковову не позволили. Золотари блюли свои интересы. По чистой случайности в день возвращения Любимцева в Городок на бюро должен был слушаться вопрос о выполнении графика строительных работ, который пришлось снять.

Лежа в отдельной палате, Любимцев чувствовал, как внутри разливается колючая горечь. Его подло ударили «под дых». Случись у него «прокол» в работе, он ушел бы с пониманием неизбежности ухода.

«Я ему не баба, чтобы нравиться! – будоражил себя Любимцев. – Я свои рай с адом получил, а там, где нас когда-нибудь судить будут, все одно – на углях жариться или в котле париться».

Его бывшая должность и все с ней связанное переходили в категорию прошлого, которое дышало еще рядом, в двух шагах. В нем перемешались годы, воспоминания и тот единственный, неповторимый сокровенный праздник души после хорошо сделанной работы. Теперь оно будет медленно отдаляться, оставляя болезнь по себе, и единственной возможностью спастись, не дать этой болезни превратиться в тоску – заболеть новой, прятавшейся в сочетании слов: «строить прииск».