— Видели, Родль? — проворчал Скорцени, принимая бокал. Возможно, не принял бы его, а просто-напросто выплеснул вино в лицо итальяшки — такое желание у него тоже было. Но тут появился кинооператор, который и до этого суетно следовал за ним, вот только Скорцени не обращал на него внимания. — Воевать они так и не научились. Зато как умеют сдаваться. В лучших традициях рыцарства. Вы — истинный офицер, полковник, — изрек гауптштурмфюрер, глядя прямо в объектив кинокамеры.

Командир батальона тоже хотел отпить из своего бокала, но, отведя камеру в сторону, Скорцени вежливо изъял его у итальянца и передал Родлю.

— За успех операции, оберштурмфюрер. Какой бы безумной она потом ни казалась там, в Берлине.

Он опустошил бокал, швырнул его себе под ноги и, подхватив полковника под руку, буквально потащил за собой к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Все осмотреть! — на ходу командовал он. — Всю охрану вывести во двор!

Навстречу им бросился ошалевший от испуга карабинер. Наткнувшись на полковника, он еще больше опешил от неожиданности. Скорцени счел, что приходить в себя ему ни к чему и, вцепившись в предплечье, протолкнул мимо себя, отдавая в руки кому-то из следовавших за ним десантников.

44

44

На втором этаже, в дальнем крыле, хозяйничали теперь парашютисты, пробравшиеся по стенам или проникнувшие с черного хода. Опасаясь за жизнь дуче, ни один из них стрельбы не открывал, орудовали врукопашную, стараясь только разоружать.

— Муссолини здесь! — неожиданно доложил Скорцени капрал Хольцер, один из двух десантников, вскарабкавшихся по громоотводу. — Под охраной капрала Бенца! С дуче еще двое: военный и какой-то гражданский.

Вот только подробности гауптштурмфюрера совсем не интересовали. Влетев в комнату, он действовал так, словно эти двое — («гражданский», как потом оказалось, и был тем самым инспектором Полито, лично отвечавшим за охрану дуче перед маршалом Бадольо) — все еще оказывали сопротивление.

Гаркнув что-то грозное, но совершенно нечленораздельное, Скорцени буквально выгреб этих двоих стволом автомата за дверь, распорядился: «Капрал, держать под мушками!» Затем удалил Бенца. И лишь тогда предстал навытяжку перед побледневшим от волнения узником.

— Господин Муссолини, — отрывисто, рублеными фразами чеканил он, чувствуя за спиной присутствие кинооператора. — Я — гауптштурмфюрер Отто Скорцени. Послан сюда лично фюрером Германии Адольфом Гитлером.

— Да, вы посланы Гитлером? — с дрожью в голосе переспросил дуче. То, что происходило сейчас на альпийском лугу вершины Абруццо и в стенах отеля, казалось ему дивным сном. После того как совершенно недавно, у края обрыва, его чуть было не застрелил капитан Ринченци, свергнутому премьер-министру чудилось, что охранники только и ищут предлога покончить с ним.