– Нет.

– Тогда иди к черту… или, лучше, ну тебя к богу! Прощай!

«Ла Моль – ужасный человек, – рассуждал пьемонтец сам с собой, – вечно требует, чтобы ты сказал, где будешь вечером! Разве это можно знать? Впрочем, похоже на то, что мне хочется спать».

И Коконнас опять улегся в постель. Что касается Ла Моля, то он полетел к покоям королевы. В коридоре, нам уже известном, он встретил герцога Алансонского.

– А-а! Это вы, месье де Ла Моль? – сказал герцог.

– Да, ваше высочество, – ответил Ла Моль, почтительно его приветствуя.

– Вы уходите из Лувра?

– Нет, ваше высочество, я иду засвидетельствовать свое почтение ее величеству королеве Наваррской.

– В котором часу вы уйдете от нее?

– Ваше высочество желаете что-нибудь мне приказать?

– Нет, не сейчас, но мне надо будет поговорить с вами сегодня вечером.

– В котором часу?

– Так между девятью и десятью.

– Буду иметь честь явиться в этот час к вашему высочеству.

– Хорошо, я полагаюсь на вас.

Ла Моль раскланялся и продолжал свой путь.

«Иногда этот герцог вдруг бледнеет, как мертвец… странно!..» – подумал он.

Затем он постучал в дверь к королеве; Жийона, словно ждавшая его прихода, проводила Ла Моля к Маргарите.

Маргарита сидела за какой-то работой, видимо очень утомительной; перед ней лежала исписанная бумага, пестревшая поправками, и том произведений Исократа. Она сделала знак Ла Молю не мешать ей дописать раздел; довольно быстро его закончив, она отбросила перо и предложила молодому человеку сесть рядом.

Ла Моль сиял. Никогда еще не был он таким красивым и веселым.