Как было сказано, записка гласила следующее:
«Сегодня в десять часов вечера, улица Арбр-сек, гостиница „Путеводная звезда“. Если придете – ответа не надо; если не придете – скажите
Адресат не был указан.
«Генрих непременно пойдет на свидание, – подумала Екатерина. – Если даже ему и не захочется идти, то теперь сказать
В этом отношении Екатерина действительно не ошиблась. Генрих спросил об Ортоне, и Дариола сказала ему, что он ушел с королевой-матерью; но, найдя записку на своем месте и зная, что Ортон не способен на предательство, Генрих Наваррский перестал беспокоиться.
Как всегда, он пообедал у короля, который все время издевался над ошибками, какие делал Генрих на соколиной охоте сегодня утром. Генрих оправдывался тем, что он житель гор, а не равнин, но обещал Карлу изучить соколиную охоту. Екатерина была очаровательна и, встав из-за стола, увела к себе Маргариту на весь вечер.
В восемь часов вечера Генрих Наваррский, взяв с собой двух дворян, вышел с ними из Парижа в ворота Сент-Оноре, сделал большой крюк, вернулся в город со стороны Деревянной башни, переправился через Сену на пароме у Нельской башни, проехал вдоль реки до улицы Сен-Жак и здесь отпустил дворян под предлогом, что у него любовное свидание. На углу улицы Де-Матюрен он увидел всадника, закутанного в плащ, и подошел к нему.
– Мант, – сказал всадник.
– По, – ответил король Наваррский.
Всадник сейчас же спешился. Генрих закутался в его плащ, забрызганный грязью, сел на его взмыленную лошадь, вернулся к улице Ла-Гарп, снова переехал через Сену по мосту в Мельниках, проехал вдоль набережной, свернул на улицу Арбр-сек и постучал в дверь мэтра Ла Юрьер.
Ла Моль сидел в знакомой нам зале и писал длинное любовное письмо, а кому писал – понятно. Коконнас пребывал в кухне вместе с мэтром Ла Юрьер, наблюдая, как жарились на вертеле шесть куропаток, и спорил со своим приятелем-трактирщиком о том, при какой степени прожаренности надо снимать их с вертела.
В это время постучался Генрих. Грегуар открыл дверь, отвел лошадь в конюшню, а приезжий вошел в залу, так топая своими сапогами об пол, точно хотел размять затекшие ноги.
– Эй! Мэтр Ла Юрьер! – крикнул Ла Моль, не поднимая головы от своего письма. – Вас тут спрашивает какой-то дворянин.
Ла Юрьер вошел, осмотрел Генриха с головы до ног, и так как плащ из грубого сукна не внушал ему большого уважения, то спросил:
– Кто вы такой?
– Вот чудак! – сказал Генрих. – Вон тот дворянин сказал же вам, что я гасконский дворянин и приехал в Париж выдвинуться при дворе.