— Если вы боитесь, что я сбегу, — сказал Парсел, — оставайтесь здесь со мной и пошлите кого-нибудь за Маклеодом и Мэсоном.

— Я и без них имею право застрелить предателя.

Но он не выстрелил. Парсел крепче сжал рукой край табуретки и подумал: «Надо говорить, говорить! Если я замолчу, он выстрелит…» Шли секунды, он лихорадочно искал и не находил что сказать.

Тишина вдруг стала неестественно напряженной. На залитом солнцем полу появилась чья-то тень, она росла, удлинялась. Парсел обернулся: на пороге раздвижной двери стояла Ивоа и целилась в Смэджа из ружья…

— Ивоа! — закричал Парсел.

Смэдж поднял голову и побледнел. Он все еще целился в Парсела, но ружье прыгало у него в руках, и его блестящие черные глазки, похожие на пуговицы от ботинок, с ужасом уставились на Ивоа.

— Ивоа! — снова крикнул Парсел.

— Скажите ей, чтобы она не стреляла, лейтенант! — хрипло крикнул Смэдж.

Парсел быстро подошел к Смэджу, схватил его ружье за дуло и поднял над головой. Сейчас он стоял так близко к Смэджу, что Ивоа не могла стрелять.

— Отдайте мне ружье, — сухо сказал он.

Смэдж тотчас выпустил ружье, прижался спиной к двери и глубоко вздохнул. Теперь Парсел был между ним и Ивоа, и хотя он держал в руках ружье, Смэдж его не боялся.

Снова наступила тишина. Парсел был удивлен, что Смэдж стоит так близко от него, чуть не прижавшись к дулу ружья.

— Вы не опасаетесь, что я выстрелю в вас? — спросил он вполголоса.

— Нет, — ответил Смэдж, отводя взгляд.

— Почему?

— Это не в ваших правилах.

Немного помолчав, Парсел негромко сказал:

— Вы мне омерзительны.

Но это была неправда. У Парсела не хватало сил даже для возмущения. Ноги у него дрожали, и он думал лишь о том, как бы поскорее сесть.

— Это мое ружье, — сказал вдруг Смэдж.