Я понял, что эта фраза была произнесена мной специально для существа, шевелившегося на кухне рядом с салоном.

Неясное побрякивание ополаскиваемых чашек, плеск льющейся воды, стук расставляемых по полкам кастрюль заполняли кухню. Я услышал, как чиркнула спичка по коробку, потом через несколько минут послышалось пыхтенье закипающего чайника.

«Это Гертруда, — подумал я. — Всего лишь Гертруда».

Шум усилился. Мне показалось, что кто-то передвигает на кухне что-то тяжелое.

— У меня осталось всего восемь бутылок арманьяка. Какая жалость… — пробормотал я.

Чайник перестал пыхтеть под сурдинку и пронзительно засвистел.

Странное создание, уже достигшее лужайки, теперь быстро двигалось к дому. Мне оно показалось очень громоздким.

Я почувствовал, что через кухонное окно еще кто-то кроме меня следит за необычным животным, шлепавшим по грязи. Хозяйственная деятельность на кухне ускорялась по мере приближения существа, как будто ритм их передвижений был связан мистическим образом.

Небольшая складка местности скрыла существо от моих глаз. Обитатель кухни замер на мгновение, но потом его активность резко усилилась, как будто он спешил закончить к определенному сроку какую-то крайне важную работу.

Бредущий к дому силуэт стал виден отчетливее.

Теперь я все понял и успокаивающе помахал рукой в сторону существа на кухне.

Ко мне двигался гроб для Гертруды, который тащили на себе двое мужчин.

Вошли два крепких парня, добродушных и забавных.

Они уложили в желтый гроб закоченевшее тело Гертруды, показавшееся мне странно большим.

Потом, повернувшись ко мне спинами, они торопливо заработали молотками, звучавшими, словно похоронные гонги.

Я видел их фигуры, сгорбившиеся над гробом; ритмичные взмахи их рук напоминали движения манекенов.

Когда я остановился возле люльки с ребенком, я увидел, что он открыл глаза. Глаза светились, как раскаленное докрасна железо.

— Что такое? — воскликнул я.

Меня никто не услышал. Молотки рабочих стучали слишком громко.

— Мы забыли про малыша, — сказал один из них.