Но разве сейчас я занимаюсь чем-то иным, а не бегством от грязной тени своей души?

Да, но что это за тень?

Странствия. Я мог бы представить их в виде простейшего уравнения, составными элементами которого будут банальные сцены из пьес парижских театров: вот улица с домами свиданий в Тулоне, вот девушки, джин и розовые шляпки, залитые голубым светом на Камершиал Роуд[66], вот отвратительный грязный переулок в Бресте, на котором находится старая тюрьма, вот нелепые пустынные улицы Антверпена…

Этот поезд…

Он несется в неизвестность, описывая кривые, он должен пройти через городок, когда-то небольшой, но теперь разросшийся.

Ах, это не имеет значения…

Добравшись до него, я постараюсь уснуть, хотя бы в привокзальной гостинице…

Меня никто не узнал…

Служащий на вокзале вежливо приветствовал меня… Оказалось, нет, не меня, а какую-то проходившую мимо даму.

Большая светящаяся реклама заливала оранжевыми неоновыми лучами, за неимением прохожих, пустую привокзальную площадь с «Универсальными магазинами Блана».

— Мой красавчик, — проворковал голос за моей спиной. — Мой малыш, которого я буду любить.

Запах грязной церковной паперти… Она бросала мне в затылок одно слово за другим. Наверное, в поезде она вылила на себя флакон дешевых духов.

— Никто не узнал меня, — громко сказал я. — Хотя, нет…

Пробежавшая мимо меня крыса, словно скользившая на колесиках, а не на лапках, нырнула в дыру, и оттуда на меня сверкнули розовые глазки. Мне показалось, что я узнал Жерома Майера. Но это была всего лишь крыса, обыкновенная крыса из сточной канавы.

Мы вошли через заднюю дверь, прошли светлым коридором, пропахшим свежей краской, и оказались в очаровательном будуаре.

Я уже знал, что должно произойти, и был спокоен и почти рад.

— Я сейчас, быстро наведу красоту, — сказала она, скрываясь за занавеской из старого розового бархата.

Диван показался мне на редкость странным, похожим на сильно вытянутое широкое и глубокое кресло, с сильным запахом кожи, к которому примешивался тонкий аромат больших подушек из розового шелка, подобранных в тон портьерам и панелям.

— Иду, иду, — донеслось до меня из соседней комнаты.