— Не мой, а твой связной.

Связным стал студент Академии художеств Крусткалн. Из-за нового порядка, заведенного Велтой Рейман, пришлось понервничать и Фредису Лидаку, когда он после разговора на улице Стабу явился к Пакалнам на свидание с Лейнасаром.

Возникли подозрения, не обнаружил ли Лейнасар «смену курса».

Но никаких оснований для этого не было.

— Посмотрим, может быть, тут что-нибудь другое, — успокаивал Фредиса Гайгал. — Но вы, разумеется, должны быть начеку.

Чтобы выяснить настоящее имя Рича, была необходима его фотография. Лидак лишь знал, что тот работал при немцах на «Телефункене», и все.

Но из-за того, что Лейнасар на улицу Кантора больше не ходил, с фотографированием на несколько дней задержались.

Дважды Крусткалн исчезал из виду, прыгая на ходу в трамвай. После долгих стараний Димзе наконец удалось сфотографировать Лейнасара, когда тот по поручению Велты пошел на рынок за молоком.

Теперь было нетрудно выяснить настоящее имя Рича и узнать его биографию. По первой перехваченной радиограмме можно было легко догадаться, что Лейнасар высадился в родном поселке Приежусилс. Намерен ли он оттуда же и уехать? Видимо. Но это покажет дальнейший ход событий.

Тем временем Велта организовала у себя на квартире несколько «политических сеансов». Специально вовлеченных студентов Велта свела с «радиотелеграфистом парохода дальнего плавания», который знает много такого, чего в Латвии покамест еще никто не знает. Лейнасар делал что мог, чтобы угодить своей новой подруге и реализовать затею с меморандумом Генеральной Ассамблее ООН.

Студенты приходили на сеансы охотно. Велта привлекала только таких, которые, как она знала, не были в восторге от советской власти. Причина у всех была одна и та же: их старики раньше жили на широкую ногу, а теперь насилу перебиваются.

И все же подписи под меморандумом собирались не в таком темпе и количестве, как этого хотелось бы Велте Рейман и Ансису Лейнасару. Никто не соглашался обходить других со списком. Это еще можно было понять. Но и у самих участников сеансов очень вяло поднимались руки, когда от них требовали подписи. Чтоб ободрить их, Лейнасар после каждой подписи, по-всякому изощряясь, ставил десять — пятнадцать вымышленных фамилий. Но и это мало помогало. Если Велта чересчур настойчиво размахивала перед чьим-нибудь носом авторучкой, то тот обычно отговаривался: «Чего ты разошлась? Такое дело надо как следует обмозговать».

2

Закружились первые снежинки. Подсвеченные только что зажженными уличными фонарями, они казались стаей беспечно пляшущих бабочек.