— Не знаю. Она хотела что-то сказать про Магнусхольм.

— И что бы это могло быть?

— Понятия не имею! — Лабрюйер вдруг разозлился.

— «Тревога на Магнусхольме», — расшифровал Росомаха. — Она хотела сообщить тебе, Леопард, именно тебе, что там какая-то тревога?

— Мы уже висим у них на плечах, и она хочет купить себе жизнь и свободу! Обычная хитрость, понимаешь? Обычная хитрость! Она делает намек — а потом просит за него платы! Ты что, с осведомителями дела никогда не имел? Когда мелкое ворье прижмут, оно начитает торговаться и выдавать крупные фигуры! — Лабрюйер вдруг ощутил, что его бьет дрожь. — Так и тут аккурат то же самое!

— Но отчего таким дурацким способом?

— Господа, ступайте со своими разговорами в какой-нибудь чулан! — приказал Хорь.

— Она могла приготовить и бросить записку, прислать рассыльного с запиской! — не унимался Росомаха. — Тут что-то не то!

— Тут театральное представление! Или цирковое представление! Десяти минут не прошло, как она шла по улице с мужем чуть ли не в обнимку! Голубки чертовы! — Лабрюйер понимал, что нужно прекратить этот разговор, но уже не мог — злоба им владела, оседлала его, и эта злоба отпустила поводья…

— Она сняла пальто и шляпу, отдала мужу и вбежала сюда? — Росомаха, оказывается, был въедлив, как концентрированная кислота. — А он здесь появился уже с пустыми руками?

Лабрюйер ничего не хотел знать и понимать.

Ему было стыдно — за того себя, которого словно на ниточке потащили за придуманной и фальшивой Иоанной д’Арк.

Он посмотрел налево, направо, ничего спасительного для себя не обнаружил и выскочил на улицу, хлопнув дверью.

— Умишком тронулся! — сердито сказал Хорь и ушел в лабораторию.

— Не цепляйся к нему. С ним неладно, — ответил Росомаха. — Если Горностай уже здесь, надо с ним потолковать…

И он поспешил следом за Хорем.

Лабрюйер не знал, что ровно через две минуты после его побега в фотографическое заведение ворвалась Ольга Ливанова в криво застегнутом пальто и съехавшей набок шляпке.

— Мне нужен хозяин фотографии, — по-русски заявила она.

— Он вышел ненадолго, — дипломатично ответил Ян. — Садитесь, обождите, пожалуйста.

— Он нужен мне срочно!