Он взял револьвер за ствол.

— Ты можешь вытянуть руку так, чтобы взять это? — спросил Лабрюйер.

— Сейчас…

Лабрюйер сквозь прутья решетки протянул Наташе револьвер. Прутья стояли слишком тесно, рука пролезла только до локтя.

— Держишь? — спросил он.

— Держу.

— Ты сможешь выстрелить в человека?

— Смогу.

— Когда они поймут, что у тебя есть оружие, они тебя не тронут. А я тем временем приведу наших Мы их должны взять живыми…

— Да.

— Крепко держишь?

— Да… ах!..

Наташа не знала веса револьвера, когда пальцы Лабрюйера отпустили ствол — ее пальцы не удержали рукоять. Оружие упало в коридор между наружной и внутренней стеной.

— Ч-черт… — прошипел Лабрюйер.

— Прости… Видишь — не судьба. На все воля Божья. Я слишком нагрешила…

— Ничего. До берега меньше версты. Я добегу. У меня есть спички, есть нож, сделаю факел — мы так и условились, что у меня будет факел. Жди меня. Я добегу…

— Я люблю тебя. Рцы слово твердо!

Она добавила эти слова, как будто печать положила, приплавила объяснение горячим металлом к живому телу.

— И я, — ответил Лабрюйер и побежал.

Что такое верста? Днем — раз плюнуть. Расстояние от «Рижской фотографии господина Лабрюйера» до цирка. И сам не заметишь, как пройдешь. Но была ночь, был лес с тропами, которые петляли, словно их проложила большая и нетрезвая змея, и совершенно не было времени. В любую минуту за Наташей могли прийти.