— Никаких убийств, — сказал мой брат.

— Нет! — опять завопил Саймон, потому что Хемингс стащил с парня шляпу и распустил его длинные золотистые волосы. 

Хемингс одной рукой схватился за волосы и потянул вверх.

— Изготовители париков неплохо платят за золотые волосы, — сказал он.

— Нет!

— Хватит ныть, — сказал Хемингс и ударил мальчишку тяжёлой рукояткой ножа. Потом он начал отрезать волосы у корней, грубо орудуя ножом, порезав кожу на голове Саймона.

— Ты больше не ученик, — сказал он и засмеялся над месивом, в которое превратил голову Саймона. — Мы квиты?

Мой брат оглядел переполненную комнату, где лежали в крови четверо избитых мужчин. 

— Мы квиты, — сказал он, поднимая книгу и пьесу, — отличная утренняя работа, господа.

По пути в Эддл-Хилл мы смеялись. Кемп обнял моего брата за плечо. 

— Хороший ты человек, Уилл! — громогласно объявил он. — Хороший человек!

— Несмотря на Питера? — спросил брат.

— Возможно, это и маленькая роль, — сказал Кемп, — но я что-нибудь придумаю.

— Тогда давайте сделаем что-нибудь из сегодняшней пьесы, — сказал брат.

И мы сделали. Последняя репетиция, казалось, была наполнена энергией драки, энтузиазмом, смехом, который эхом отдавался на Эддл-Хилл. Мы люди лорда-камергера, и никто не смеет изгадить наше представление.

В большой зал прибыли первые гости. Они приходили маленькими группами, разодетые в шелка, атлас и меха, смеялись и болтали, с облегчением покинув часовню, где, очевидно, замёрзли, потому что всех тянуло к широкому очагу. Я глядел вниз с галереи менестрелей, рассматривая шляпы с перьями и усыпанные драгоценностями диадемы. Уолтер Харрисон, великолепный в чёрном одеянии дворецкого с золотой цепью, хлопнул в ладоши, вызывая слуг.

— Вина гостям, — сказал он, — немедленно!

— О господи, — произнес Фил, — пьяная публика. С тем же успехом можно снова сыграть для них «Прекрасную Эм».

Уолтер Харрисон повернулся и посмотрел на галерею. 

— Музыку, — крикнул он, — давайте музыку.