(подпись) Д. Островский

Верно: СПК в/ч 42864

капитан 2 ранга

(подпись) Ю. Молодцов

.

ТАБЛО

ТАБЛО

До сих пор не знаете, что такое табло? Ну-у... Добро, объясняю.

Петя возвращается домой со славного Черноморского флота, которому честно отдал свои лучшие три года, а евойная невеста приглашает его на свадьбу. Понятно, не в роли жениха. Тут пояснять особо нечего, но это ещё не табло.

Приходит Петя на свадьбу, потому что любит невесту взаправду, а не понарошку, и ещё как, но душевных его сил хватает только на то, чтобы вручить молодым цветы и пожелать счастья в личной жизни. Потом душевные силы кончаются, и нечистая ведёт его в ванную, где Петя банально вешается на стояке отопления. Толпящиеся на кухне гости замечают это дело через окно ванной и пресекают наложение рук в самом зачатке, после чего волокут совершенно упавшего духом Петю за стол:

– Да ты выпей, и ещё выпей, а потом ещё выпей, и ещё, и всё пройдёт... Всё забудется! – и налили, и влили, и сверху ещё залили, и опять без закуси, и подлили опять. – Горь-ко!!! Горь-ко!!! Горь-ко!!! Ра-аз! Два-а!..

Одновременно с этим инициативная группа мужчин под возмущённые причитания инициативных женщин вооружается клещами-гвоздодёрами и остервенело удаляет со всех дверей квартиры щеколды, замки и задвижки, дабы своевременно пресечь на корню рецидив суицида, если таковой вдруг будет иметь место. Само собой, это тоже далеко ещё не табло.

Под истеричные вопли «Горько!!!» Петя, который ещё задолго до свадьбы был вполсвиста, а теперь накачался окончательно, пустым мешком медленно сползает под стол, прикрыв тяжёлыми веками остекленевший взгляд. Далее его, мешающего гостям шевелить и дрыгать возбуждёнными конечностями, этими же конечностями постепенно закатывают под скрипящую и трясущуюся тахту, где он лежит и доходит в вековой пыли до самого конца премьеры, а потом и до мутного утра. Табло, да? Э-э, не будем спешить.

Мероприятие неуклонно достигает вино-водочного и винегретно-танцевального апогея. И тут папе невесты, несостоявшемуся Петиному тестю, банально приспичило, и он, как всякий культурный тесть во фраке, чинно берёт курс на гальюн.

Взгромоздившись и с трудом достигнув вожделенного состояния неустойчивого равновесия, папаша с удивлением обнаруживает отсутствие щеколды, на которую можно было бы уютно запереться изнутри, прекратить все временно не нужные и суетливые сношения с внешним миром и, предаваясь неспешным размышлениям, избавиться от всего лишнего и наносного. Вспомнив, однако, что щеколда выломана с исключительно альтруистическими целями, папа, чертыхнувшись, вытягивает из спущенных брюк старенький, но прочный кожаный ремень, проводит его через ручку двери, наматывает на волосатое запястье и, крепко за него (то есть за ремень) держась, таким образом изолируется, наконец, от грохочущего застолья. Он чутко замирает в позе гордого кондора на вершине Аннапурны, и очень может показаться, что это и есть табло – ан нет.