– Твой Коацаок разрушен, там нет жителей, с кем и за что ты собираешься воевать?.. Вот почему тебе нужны мои братья! Конечно, среди сапотеков не нашлось ни одного сумасшедшего вождя! А что же ты обещал сапотекам и моим братьям? – гневная речь Иш-Чель заставила Кинич-Ахава нахмуриться. Иш-Чель явно не та – горящая любовью и думающая об удовольствиях. Перед ним стояла взрослая и уверенная в себе гордая женщина. А ее одежда и украшения только подчеркивали принадлежность к мешикам. Очевидно, думала она так же, как и ненавистное племя страны Анауак. Внезапно ему стало противно все: ее одежда, она сама, ее голос и манеры, даже то, что он совершил и вынужден здесь сидеть и видеть это.

– Мы договорились, что ради твоего сына Кокомо помогут отстроить заново Коацаок. Сапотекам я ничего не обещал. Они просто дали мне дом, жену, пищу, благодаря матери.

– Значит, ради моего сына мои братья поддались на твои уговоры и решились на предательство? А ты не подумал, что им выгоднее заключить мир с мешиками, который уже заключен, ведь даже брак – это наш союз с Амантланом! И он ничего им не стоил? А дал целостность границ между двумя народами?! Он дал мир, понимаешь, Кинич-Ахава, мир на их землях? Кто ты для них теперь, когда меня признали залогом мира между страной майя и Анауаком?! Два месяца назад мой брат Кулькан, представляя всю семью Кокомо, заключил договор с мешиками! А зачем им нужен ты, кто не давал покоя в течение стольких лет на границе Анауака? И, последнее, Амантлан найдёт нас, даже если тебе удастся притащить меня силой в Митлу, и только силой, сама я не сделаю ни шага по своей воле! – Иш-Чель гордо встряхнула головой и села рядом с сыном, пытаясь успокоиться.

Кинич-Ахава был потрясён. Получалось, что все его планы были призрачным лунным светом? Братья Кокомо притворялись, делая вид, что хотят помочь ему, обеспокоены судьбой сестры, а сами тем временем посылали гонцов в Теночтитлан, за его спиной заключили с ацтеками договор о мире?! Как же можно жить, если майя предают майя?! А, может быть, дело вовсе и не в предательстве, а в том, что, сам не заметив, он случайно свернул с прямой дороги и перестал чувствовать, что необходимо его народу? Перестал быть мудрым вождём? Когда же это стало? После осады Коацаока? После мнимой гибели Иш-Чель? Когда умер отец? Кинич-Ахава пытался вспомнить и не мог. Горечь поражения угнетала и выбивала из налаженного ритма жизнь-борьба. Оказалось, что никому теперь не нужна война на границе! Два народа, столкнувшись один раз и уничтожив его город, семью, разошлись и решили жить в мире, а он остался выброшенным из жизни этой волной. Невостребованным и в некотором смысле даже лишним, приносящим только беспокойство и угрозу их миру. Он, который так стойко отражал неприятеля и защищал путь в страну майя. Кто отдал всё и не получил ничего, оставшись один на тропе войны… И для чего жить?