– И что теперь?

– Допрошу британцев.

– Эти парни ничего не знают. Они вторую неделю в империи, проходят у меня обучение.

– Ну, хоть что-то они знают?

– То, что узнали от меня за прошедшую неделю и не более того. Не веришь? Можешь любого из них спросить.

Спросил и без какого-либо силового давления. Оба принадлежали к британской армии, выходцы из семей аристократов. После окончания военных училищ изъявили желание поступить на службу в разведку Его Величества. На Балканы приехали набираться опыта.

Бесполезными оказались мне британцы, работать с ними у меня времени нет. Мир живых лейтенанты покинули тихо, бескровно и без мучений – я не садист, каким могу показаться стороннему наблюдателю. Мухи не обижу, но если интересы Отечества того требуют, то… на тайной войне, как на тайной войне. Что поделаешь.

– Я понимаю, что ты меня в живых не оставишь, – сказал Игнатьев, когда я снова спустился в подвал. – Прошу, сделай это быстро, не хочу долго мучиться.

– Морозова, ты обрек на нечеловеческие муки.

– Мы на войне, Стас. А знаешь, мне иногда хочется вернуться в то время, когда мы учились в Фоминово. Все было очень продуманно, комфортно, я бы сказал, там была семейная атмосфера. Нам преподавала этикет девушка изумительной красоты. Стас, а ты не знаешь, где сейчас Марта Генриховна?

– К прошлому, Андрей, возврат невозможен. И, как мне кажется, ту «семью» коллег разведчиков ты предал, лучше не вспоминай о них. Девушка, которую ты помнишь под именем – Марта Генриховна, в настоящий момент является графиней Головко, моей любимой женой. В декабре она должна родить мне второго ребенка, предположительно девочку.

– Определенно ты, Стас, удачливая скотина, даже такая девушка тебе досталась! – покачал головой Игнатьев. – А я до сих пор не женился, и с моей смертью ветвь рода барона фон Коха пресечется.

Трупы я сбросил в глубокий колодец во дворе, туда же были сброшены седла с двух лошадей и прочее имущество всех всадников. Для верности забросил в колодец десяток мешков с песком, чтобы не сразу обнаружили трупы.

Свободных лошадей я отпустил, а на одной в предрассветной мгле добрался до Константинополя. Немного не доехав до своего дома, я спешился, расседлал лошадь. Седло и чересседельные сумки выбросил в канаву, а лошадь прогнал. Домой я должен вернуться пешком, привлекать к себе внимание не стоит.

Откровенно говоря, совесть меня не мучила. Я наказал предателя, из-за которого погибли мои товарищи, и который своими действиями наносил вред моему Отечеству. Случились попутные потери в виде двух молодых британцев, но отпустить их живыми я не имел возможности.