Пост на тропе прикрывался двумя парными караулами, еще один часовой находился между двумя палатками. Все подходы к расположению поста в светлое время суток хорошо просматривались, скрытно подобраться сложно. Поэтому выждали наступления ночи. Скорик направил по два человека для контроля каждого караула, а сам с унтер-офицером направился ползком к палатке офицера. Для маскировки офицера хорунжий взял запасной белый балахон. Меня с двумя молодыми казаками оставил в резерве – если поднимется стрельба, мы должны обеспечить огневой прикрытие их отхода.

Да, правду говорят, что ждать и догонят неблагодарное дело, вот и мне сейчас не по себе. Вглядываюсь в ночную темень до рези в глазах и совершенно ничего не вижу, ночь безлунная. Как же стрелять, если понадобиться, цели не видны. Волнуюсь, как там дела у хорунжего. Поскольку криков и стрельбы не слышно, значит все пока идет по плану.

Примерно через час все казаки вернулись, а хорунжий с унтер-офицером притащили «улов». Отдохнув минут десять, Скорик отдал приказ на отход в быстром темпе. До рассвета мы должны удалиться от поста на приличное расстояние. Утром пропажу обнаружат и могут организовать преследование, мы за собой оставляем приметный след. По лесу австрийцы погоню не отправят, а вот обойти по тропе и перехватить нас в другом месте вполне могут, им крюк закладывать не нужно.

Не доводилось мне до этого бегать по пояс в снегу. Скажу вам: занятие это преотвратное, прикладываешь много усилий, а результат мизерный. Вначале пути австрийский офицер упирался, не хотел самостоятельно идти с нами, но пара несильных уколов кинжалом в задницу, помогли ему принять правильное решение.

На отдых Скорик останавливал группу в светлое время суток. Мы разгребали в стороны снег, набрасывали лапника и четыре-пять часов принимали пищу, приводили в порядок амуницию и спали. Естественно, все это делалось под охраной выставленных постов. Я тоже нес караул, хотя Скорик и не настаивал. Сам вызвался, ведь прекрасно видел, что переход в обе стороны дается нам всем нелегко. Усталость накапливается, а полноценный отдых позволить себе не можем, пока еще находимся на территории, контролируемой противником.

Снова быстрым шагом движемся домой в расположение. Пока ноги заняты передвижением, я рассуждал о своем везении. Если так посудить, то мне по жизни очень везет, начиная с раннего возраста. Конечно, наследственность сказалась, уродился неглупым, смог освоить многие науки. Природные данные позволили научиться, хорошо стрелять, драться холодным оружием и без него тоже. Везло на встречи с отличными людьми. Родители, наставник Прохор, Терехов и Дорохов. А сколько я их встретил в войну с Японией, так и перечислять устану. Опять же повезло остаться живым, хотя меня штыком кололи, снарядами забрасывали и стреляли из револьвера почти в упор.