Недолёт.
Расчёт тринадцатидюймовой мортиры – той самой, под названием «Диктатор», что наводила ужас на гарнизон Петерсберга в годы Гражданской войны – ещё возился с перезарядкой своего чугунного монстра, а броненосная шеренга уже набрала предписанные флажками десять узлов. От каземата головного броненосца отделилось плотное облачко белого дыма. Ударило, тяжёлый снаряд провыл над волнами и поднял высокий фонтан между мониторами «Аякс» и «Каноникус».
Портер скривился – с первого выстрела, и чуть ли не накрытие!
– Пора спускаться в башню, Эндрю, сынок. Здесь скоро будет весьма неуютно.
В ответ с правофлангового «Маопака» гулко выпалила правая башенная пятнадцатидюймовка. Ядро блинчиком заскакало по волнам в полумиле от вражеского ордера.
Сражение началось.
«Песенка о «луке», излюбленная строевая песня наполеоновских гренадер. Она была знакома ему с детства, всегда приводила в хорошее расположение духа. А вот сейчас не сработала: подумалось вдруг, что ведь и матросы Вильнёва могли её знать. И даже наверняка знали – и напевали, наводя в круто изогнутые полосатые борта линкоров Нельсона.
Как наводят и напевают сейчас его люди. Полос, правда, нет – борта британских броненосцев черны, как смертный грех. Но враг-то за ними тот же самый – и это не сулит ни ему, ни тем, кого он ведёт в бой, ничего хорошего.