— Это всё равно здесь не поможет, — сказал Вальфрид, даже не оборачиваясь, и толкнул дверь, вновь нырнул в темноту, в которой, правда, тут же вспыхнул яркий желтый свет. Сергей и Андрюха вошли вслед за ним. Антон захотел всё же заглянуть в ящики, — но одному ему стало тут неуютно…

Войдя вслед за Андрюхой, он снова удивленно замер. В этой комнате жили, и жили неплохо — казалось, что он попал в самую обычную гостиную, с ковром на полу и люстрой в виде скругленного треугольника. Слева от входа стоял платяной шкаф, справа — большой холодильник. За ним — длинный, роскошный диван. Напротив, у дальней стены — застекленный книжный шкаф-стеллаж, у стены слева — второй. В угол между ними втиснуто кресло с журнальным столиком. Ещё один стол с парой стульев — простой, кухонного вида — в центре комнаты. Уют портило только отсутствие окна.

Облегченно выдохнув, Сергей бросил на диван лук и начал раздеваться. Антон удивленно смотрел на него — здесь, конечно, было теплее, чем на улице, но точно не жарко. Серый, однако, перехватил его удивленный взгляд.

— А ты что — купаться не будешь?

— А тут ванная есть? — глупо спросил Антон.

Вальфрид усмехнулся.

— Конечно. А от вас воняет, как от дохлых свиней.

…вторая дверь, как оказалось, вела именно в ванную — огромную, роскошную, выложенную по полу и стенам глянцевой коричневой плиткой, с темными деревянными полками для всяких мелочей, которые имелись тут в избытке. Едва заглянув в дверь, мальчишка удивленно замер — здесь, на заброшенном заводе (или что это?) он совсем не ожидал такого. Серый с Андрюхой уже лезли в ванну — а он всё не мог пошевелиться…

— Ты разве купаться не будешь? — Вальфрид заглянул в ванную, насмешливо глядя на него.

— После ребят, — говоря правду, мальчишка страшно хотел вымыться… но всё же не настолько, чтобы остаться тут совсем уж беззащитным. Пусть даже в Вальфриде и не было ничего… угрожающего — видно было, что он давно уже не общался с людьми, даже голос его звучал хрипловато и как-то неуверенно — словно он отвык им пользоваться. — Что это было? — спросил он, вернувшись в коридор.

— Что? — Вальфрид повернулся к нему и замер в неловкой позе. Он тоже снял куртку и на его спине косо, от бока до лопатки, алел свежий, неровный, нехорошо заживший шрам.

— Туман.

— А, это… — немец повернулся и сел на ящики. Лицо у него сразу стало ничего не выражающее, сонное. — Я не знаю. Сам по себе он безвредный — ну, если не считать того, что в нем можно заблудиться. Но в нем есть… твари.

— Что? — Антон невольно дернулся и посмотрел на дверь. Как по заказу, из-за неё вновь донесся мерзкий скрип — словно кто-то скреб по стали когтями. Огромными когтями.