Антон не знал, что он сделал бы чуть раньше. Наверное, обозвал бы Вальфрида фашистом, а потом полез бы в драку, не считая шансов на успех. Но сейчас… Льяти сказал им, что Вальфрид может объяснить им, что тут, черт побери, происходит — и получить эти объяснения мальчишке очень хотелось. Так сильно, что даже вспыхнувшая было ненависть отступила куда-то на второй план. Тем более, что ничего такого возмутительного Вальфрид пока что не делал. Не вскидывал правую руку, не орал «Хенде хох!», даже не обзывал их русскими свиньями. Просто смотрел. Удивленно, как теперь сделалось понятно. А они, развернувшись в рядок, так же молча смотрели на него. Молчание затягивалось и становилось ощутимо нехорошим. Не само по себе даже, просто откуда-то со стороны начало понемногу натягивать нездешней леденящей жутью…

— Зачем вы здесь? — наконец, спросил Вальфрид. На чистейшем русском языке, без малейших признаков акцента. Впрочем, так говорили тут все… или каждому просто казалось, что все тут говорят на его родном языке…

А в самом деле, зачем мы здесь? — уныло подумал Антон. Поперлись непонятно зачем, глупо и страшно потеряли Льяти, такое увидели, что едва не свихнулись, — и теперь на полной милости этого наглого типа, которому, вообще-то, всё же хочется дать в морду…

— Мы ищем путь домой… вождь, — ответил Сергей.

Немец поморщился. Не сильно, но весьма заметно.

— Я не вождь, — спокойно сказал он. — Я… впрочем, зачем вам знать это? Тут нет дороги домой. Тут вообще нет дороги. Тут тупик.

— Льяти сказал, что ты знаешь, что это, — Сергей обвел рукой мрачные каркасы зданий.

— Льяти? — рыжеватые брови немца удивленно поползли вверх. Впрочем, лишь на мгновение. — Зачем?

— Он умер, — уже зло сказал Сергей. — Там, — он махнул рукой к устью ущелья, в котором медленно клубились облака. — От стрелы Хорунов. И послал нас к тебе, прежде чем…

Лицо немца передернулось в непонятной гримасе, — она промелькнула так быстро, что Антон даже не успел понять, что же она выражала.

— Так. Ну что ж… — он вновь окинул всех троих долгим, непонятным взглядом. — Тогда — идите за мной. И, ради всех богов, не спрашивайте сейчас ничего…

* * *

Молча, как и требовал Вальфрид, они прошли в скальные ворота. За ним склоны ущелья расступались, обрамляя колоссальную котловину, почти донизу забитую низкими, тяжелыми тучами. Дно её занимал… город. Самый обычный. Знакомый. Серые пятиэтажки, тополя, асфальт… Только вот явно заброшенный — стекла кое-где разбиты, асфальт покрыт мусором, да и деревья как-то слишком уж разрослись…

Сердце у Антона опять ёкнуло и подкатило прямо к горлу, — на какой-то миг ему показалось, что он вернулся домой, и сразу же подступила дикая тоска. Он даже остановился и яростно помотал головой, словно стараясь вытрясти из неё лишние здесь мысли. Неожиданно помогло. Мальчишка выпрямился и быстро пошел вслед за друзьями и Вальфридом, — тот шагал размашисто, упруго, держа лук в правой руке. Длинные рыжие волосы падали ему на воротник куртки, и Антон вновь ошалело помотал головой. Он чувствовал, что вот-вот всё же свихнется — просто от удивления и полного непонимания происходящего.