Погрузившись в эти размышления, я прошел уже полдороги по направлению к городу, когда заметил шедшую мне навстречу фигуру, и волнение моё ещё больше усилилось. Мне было страшно ошибиться как бывает страшно перед ночным выходом во вражеские горы, нет, скорее даже как перед походом к дантисту. Но неопределённость пугала ещё больше. Как иногда повторял мой сослуживец в прошлой жизни — «лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас». Так что надо взять себя в руки и попытаться понять, что происходит со мной. Но одно могу заметить прямо сейчас: я почему-то чувствую себя так, будто мы были знакомы с ней уже долгие годы, а не познакомились накануне.

— О, — воскликнула Катриона жизнерадосно, поравнявшись со мной — вы всё-таки приходили за своим шестипенсовиком! Что же, получили ли вы его?

Я сказал ей, что не получил, но так как я всё-таки встретил её, то значит прогулялся не зря.

— Правда, сегодня я уже видел вас, — продолжал я, — утром, у дома Генерального прокурора. Мы смотрели на вас из окна самого верхнего этажа вместе с прокурорскими дочерьми.

— А я не видела вас, — сказала она, — у меня глаза хотя и большие, но плохо видят вдаль. Я только слышала пение в доме.

— Это пела самая старшая мисс Грант, мисс Джанет, — отвечал я, — она замечательно поёт и даже сама сочиняет музыку со стихами.

— Говорят, что они все очень красивы, — заметила она, — но старшая особенно талантлива.

— Они тоже находят вас красавицей, мисс Драммонд, — отвечал я, — и специально стояли у окна, чтобы посмотреть на вас.

— Жаль, что я так близорука, — искренне вздохнула она, — а то бы я их тоже увидела. Так вы были в доме? Вы, должно быть, приятно провели время с красивыми леди, слушая хорошую музыку?

— Вы ошибаетесь, — отвечал я, — я чувствовал себя так же неловко, как рыба на склоне горы, больше витая в своих собственных мрачных мыслях. Дело в том, что я скорее подхожу для общества грубых мужланов, чем красивых леди.