Мне кажется, что меня лично принесли в жертву и представили беспокойным малым, которого вся эта группа опытных юристов едва могла удержать от всяческих крайностей. Но я не придирался к этому, предложив только, чтобы меня выставили готовым дать собственные показания и подтвердить показания других перед любой следственной комиссией, и просил об одном: чтобы мне немедленно выдали копию.

Кольстоун мямлил и запинался.

— Это очень конфиденциальный документ, — сказал он.

— Моё положение относительно Престонгрэнджа совершенно особенное, — отвечал я. — Я, без сомнения, завоевал его сердце в наше первое свидание, так что он с тех пор постоянно был мне другом. Если бы не он, джентльмены, я бы теперь был мертв или ожидал приговора вместе с несчастным Джеймсом. Поэтому-то я и хочу послать ему эту записку, как только она будет переписана. Примите также во внимание, что этот шаг послужит мне защитой. У меня здесь есть враги, привыкшие действовать энергично. Тот же Ловэт. Если наши действия окажутся хоть немного двусмысленными, я могу легко очутиться в могиле или тюрьме!

Так как у моих советчиков не нашлось ответа на эти соображения, они наконец решили согласиться и только поставили условие, что, препроводив эту бумагу Престонгрэнджу, я выразил бы ему почтение от имени всех присутствующих.

Прокурор в это время тоже находился в Глазго. С одним из слуг Кольстоуна я послал ему записку, прося о свидании, и получил приглашение сейчас же повидаться с ним. Я застал его одного в комнате. На лице его ничего особенного нельзя было прочитать. Но у меня вполне хватило наблюдательности и ума, чтобы заметить в прихожей несколько алебард и сообразить, что Престонгрэндж готов арестовать меня немедленно, если бы это показалось ему нужным.

— Так это опять вы, мистер Дэвид? — сказал он после приветствия.

— Боюсь, что вы не особенно рады видеть меня снова, милорд, — отвечал я. — Прежде чем начинать разговор о деле, мне хотелось бы выразить благодарность за ваши постоянные дружеские услуги, даже если бы теперь они и прекратились.

— Я уже раньше слышал о вашей благодарности, — сухо возразил он, — и думаю, что вы, вероятно, не для того вызвали меня из-за стола, чтобы ещё раз выразить её. На вашем месте я помнил бы также, что вы стоите пока на очень шаткой почве.

— Думаю, что теперь это всё закончилось, милорд, — сказал я. — Если только вы взглянете на эту бумагу, то, может быть, подумаете то же.

Он внимательно стал читать её, сильно нахмурив лоб; он перечитывал то одну часть, то другую, точно взвешивая и сравнивая производимое ими впечатление. Лицо его немного прояснилось.