— Не надо, заметит еще кто-нибудь починку, вопросы возникнут, — Катрин осторожно потрогала ногу — синяк там угадывался ужасающий, но бальзам снял солидную часть боли. — Так что? Сходим?

— О чем спрашиваете, мама! — как всегда после перерыва, назвать Леди "мамой" невестке стоило определенного усилия. — Идем немедленно, спрошу все что нужно. Только я мало знаю о тогдашних делах и деталях. Придется вам побыть рядом.

— Да уж куда деваться. Мы как раз в этих деталях-реалиях по самые уши.

Начали собираться. Жо сдержанно попросил:

— Вы уж, пожалуйста, осторожнее. Обе. В смысле, и вас, уважаемая профессор, мы терять никак не хотим, но у вас такой опыт, что переживать нет смысла.

— Нет, вы уж чуть-чуть попереживайте, — серьезно сказала оборотень. — У нас там очень непростой день. Исторический! Ну, мама вам потом все расскажет. Идем?

…После солнца, скрипа снастей и блеска теплых волн, вернулись будто в глухую ночь: мрачно, кирпичные заборы, стены в копоти, вечная тусклость осеннего дня Северной Пальмиры.

— Как вы тут вообще работаете? — пробормотала Белка.

— Так и работаем. С таким напором, что упарились, — Катрин запахнула на невестке щегольскую дубленую курточку. — Но лучше здесь не задерживаться, что, правда, то правда.

Шпионки и некромантка-консультантка вошли во двор морга. Ратка равнодушно глянула на повозки, автомобили и мрачное здание, перепрыгнула через вязкую лужу — человеком она была истинно железных нервов, да иначе в ее профессии и нельзя.

— Объекты здесь, в машине, — указала Катрин.

— Так я часовых увожу? — поспешно намекнула вновь занервничавшая товарищ Островитянская.

Бойцы и шофер, оглядываясь, ушли с завотделом, а Катрин следом за легконогой Белкой взобралась в кунг.

— Мама, ты пока отвернись. Начало обычно — самый неприятный момент, — сказала Ратка.

Катрин принялась смотреть в маленькое окошко двери. К некоторым вещам невозможно привыкнуть — например, к этому выражению понимания и мягкого сочувствия, с которыми невестка обращает свой взгляд на тела, накрытые мешковиной. Теоретически понятно, что мертвые уже по ту сторону невидимой, но нерушимой границы. Но теория и практика — очень разные вещи. Как понять, что нечто, оставшееся витать над бренной плотью уже не твой враг, не диверсант-убийца, что "оно" собственно уже и не вполне человек? Тьфу, лучше над этим не думать.

И нахлынул в кунг ужас…

Катрин смотрела на опустевший двор, сейчас даже у ступеней морга ни души — словно сдуло всех живых. За спиной слышались шорохи, невнятные звуки — вроде и неопасные, но волосы на затылке от них дыбом встают. Нужно было каску не снимать.