— Как же, как же, — наконец сообразила Катрин. — Прекрасно помню, не так уж много лет… Значит, рассказывал Петр Аркадьевич о нашей краткой беседе? Польщена. Но об экономике мы говорили не так много, откровенно признаться, я слаба в теории, в больше мере практик-любитель скромных провинциальных масштабах.

— В экономике мы вполне и без дам разбираемся, — совершенно обнаглел клубный мальчишка. — Вы, госпожа Мезина, нам с протекцией помогите. Не испытывая особого уважения к политическим воззрениям, как большевиков, так и Временного правительства, мы, новые экономисты, понимаем и осознаем глубину своей ответственности за состояние страны, и…

— С юношей вообще все в порядке? — с некоторым сочувствием уточнила шпионка у старшего "столыпинца".

— Хамит неисправимо, — со вздохом подтвердил экономист. — Но в части крестьяноведения и идей развития кооперативного движения данный пан Чайканов — чрезвычайно прогрессивный и талантливый специалист. Мы за него заранее и многократно извиняемся, но, увы, действительно крайне полезный делу юноша.

— Ему бы кляп. Или хотя бы постоянную девушку для снятия нервного напряжения. А то мигом договорится до нехорошего…

Даже в потемках было видно, как талант в области кооперативного движения покраснел.

Не очень умный разговор прервала сбегающая по ступеням товарищ Островитянская:

— Катерина, сколько можно ждать?! Шагай в кабинет, готовьтесь. Я в гордуму и обратно, и сразу выступаем. А это кто? — оборотень с рыбацко-классовой подозрительностью воззрилась на белые воротнички.

— Революционеры от экономических теорий. Умеренные, но владеющие теорией. Полагаю, толковые граждане.

— Ишь ты. И чего хотят?

— Встречи с товарищами Лениным и Троцким.

— Завтра. В 10:45. Предложения по вопросу подготовить в письменном виде, излагать лаконично и строго по делу. И вид пусть деловой примут. Нарукавники там, очки и карандаши за ухом. Не время для модностей, граждане-экономисты! Колька, заводи!

"Лорин" взревел и торпедой вылетел за ворота.

— Вопрос решен, — резюмировала Катрин. — Насчет нарукавников всерьез не принимайте, это ирония. Но формулировки лучше отточить должным образом.

Экономисты молчали, очарованно глядя вслед умчавшейся завотделом. Катрин кашлянула:

— Прошу прощения, — очнулся старший экономист. — Это ведь была госпожа Островитянская?

— Лично она. Завотделом.

— Производит сильное впечатление, — признался второй "столыпинец". — Вот так сходу у вас все и решается?

— Бюрократический аппарат еще не нарастили. Все на личном обаянии.

— Но все же какую она партию представляет? — пробормотал кооперативный юноша, явно потрясенный многими откровенно аполитичными достоинствами блестящей завотдела.