Бабы и девки опешили…[64]
Алексей Иванович понимал, на что намекает светловолосая змея. Город, вероятнее всего, Елец, тамошние девки такая ядовитая злоязыкая дрянь, что… Дорога от имения тоже понятна. Но не было этого и быть не могло!
— Не было? Ну и слава богам, что хоть этого не было, — следовательница кивнула своим мыслям (если какие либо мысли в этой красивой и вздорной голове вообще могли иметься).
К чему она рассказала эту историйку? В чем была странная необходимость столь нелепо издеваться? Алексей Иванович твердо знал что подобного случае вообще не было — в описываемое время он ехал в Петроград, уже завербованный… В смысле, уже готовый к серьезной борьбе и вовсе не с языкастыми бабами.
А сейчас, глядя на пистолетик, вдруг подумалось… Но нет же, не могло такого быть! Что за бред?!
"Браунинг" ждал. Смехотворное оружие, в руки противно брать. Привык к иному — действенному, скорострельному. Настоящему — когда жмешь на спуск, и чувством всесилья наполняется душа. Тридцать два патрона в магазине — это такая мощь…
— Господи, я болен, — вслух молвил Алексей Иванович и потянулся к пистолету.
Пальцы взяли тарелку с остатками ветчины. Нужно убрать, бросить в помойное ведро. "Великий писатель найден павшим лицом в объедки" — это уж увольте. А ведь именно так косноязычно и напишут-с. Мерзость!
Может, и вообще не падать? Ни лицом, ни телом? В конце концов, он явно нездоров, нелепо и необъяснимо агрессивен. Импульсивно покончить счеты с жизнью в припадке умопомешательства — просто подарок для ехидных критиков. Съездить в Москву, сходить к хорошему врачу… Потом уж, обдуманно и хладнокровно, отдав последние распоряжения… Возможно, даже описав эту трагическую ситуацию в своем последнем рассказе. Может получиться блистательно.
Бывший или будущий литератор стоял с тарелкой в руках. В разбитое и наскоро забаррикадированное ломберным столиком окно скреблась ветреная революционная ночь. К остаткам ли ветчины рвется ненасытный зверь или к горлу самого великого поэта и прозаика — оставалось неведомым.
В Медвежьей долине этим днем о ветчине не помышляли, поскольку был, как говорила известная специалистка свиноводческого дела, "не сезон". Уже осень, это конечно, но пока шпик и прочие высококалорийные продукты животноводства использовали лишь егеря при длительных патрульных выходах. Слава богам, времена стояли мирные и запасы из резервов "Главзамкпродукта" обновлялись в плановом режиме.