За три дня они сделали только один вывод: никаких закономерностей у «волков» не существовало, а слово «организация» напрочь отсутствовало не только в их головах, но и в словарном запасе. Единственное, что они делали хоть с какой-то последовательностью – каждое утро и вечер меняли караульных на вышках. Ещё ежедневно они по нескольку раз отряжали куда-то небольшие отряды, иногда на машинах, но чаще конные, но здесь никакой системы ни Андрей, ни Игорь обнаружить не смогли: отряды были разной численности и выезжали постоянно в разное время.

Андрей тоже вдоволь насмотрелся на бандитов, и его ненависть к ним за это время возросла на порядки. Поселок в основном состоял из домиков, построенных уже после эпидемии, то есть примерно таких же, как и в деревне Андрея, но помимо них были и старые кирпичные постройки, да и бетонные стены тоже вряд ли были построены недавно. Скорее всего, до эпидемии тут был какой-то либо военный, либо гражданский объект. Всё вместе оно занимало площадь гектара в три или даже четыре, то есть достаточную, чтобы нельзя было рассмотреть, что происходит в противоположном от наблюдателя конце деревни. Но и увиденного на одной стороне хватало за глаза.

«Волки» полностью оправдывали своё название. Только вот слово «степные» уместнее было бы сменить на «бешеные». В двух кирпичных постройках они содержали рабов, отдельно мужчин и женщин. Судя по всему, к женщинам-рабыням они относились, как к скоту и вряд ли считали их за людей. Вечером, когда гуляния «хозяев» достигали своего пика, «волки» приходили за женщинами. Отчаянные крики слабо отбивающихся, обессиленных от голода и постоянных издевательств девушек и женщин, которых бандиты волоком тащили на улицу, заставляли собирать в кулак всю выдержку, чтобы не ринуться туда на помощь несчастным.

Но лицезрение насилия и побоев – не всё, что ожидало наблюдателя. Несчастных женщин вытаскивали на улицу, кто-то из них был одет, некоторых выводили полуголыми. Затем под хохот и пошлые шутки их обливали водой из ведёр. А дальше пьяные отморозки начинали развлечения. Кто-то тянул рыдающих женщин в дома, кто-то просто курил в сторонке, наблюдая за происходящим и подбадривая «коллег», но большинство издевались и насиловали своих жертв прямо там, перед зданием, в котором находились остальные рабы, так, чтобы мужчины могли видеть зверства, творимые с их жёнами, матерями, дочерьми. Пошлые возгласы и смех «волков» в такие моменты тонули в жалобных криках и стонах их жертв и душераздирающих воплях отчаяния и бессилия тех, кто оставался внутри тюрьмы.