– Так что, так и будешь молчать, да?

Рома подтвердил это молчанием.

– Ну и ладно.

– Чё мы паримся? Давайте притащим сюда его беременную шлюху-жену и будем спрашивать её, – предложил Олег.

От такого заявления напрягся не только Зеленевич, но и Корнеев. Подавив в себе чуть было не сорвавшуюся колкость в адрес Олега, Макс через плечо коротко ответил:

– Нет. Пока – нет. Лёша, поговори-ка ты с ним, объясни, что к чему, м?

Корнеев, до этого державшийся поодаль, неторопливо оттолкнулся от стены, подошел к столу так, чтобы стоять напротив Зеленевича, и поставил на пол свой чемоданчик. Некоторое время Леша смотрел Роме в глаза непроницаемым безразличным взглядом, словно на неодушевлённый предмет, чем немного взволновал Рому. Потом тихо, но чётко спросил:

– Ты любишь жизнь?

Странный вопрос. Зеленевич не ответил и снова закрыл глаза – так ему было легче.

– Конечно, любишь, – ответил за него Лёша таким тоном, будто и не ожидал ответа. – Она кажется истинной ценностью, правда? Самым ценным ресурсом. Но загвоздка в том, что это не совсем так.

Лёша медленно достал нож из поясного чехла и специально положил на железный стол так, чтобы звон металла привлек собеседника, но тот никак не отреагировал, даже не дрогнул. Лёша отметил, что у него достойный противник. Что ж…

– Жизнь сама по себе ничто, мой друг, – медленно, с расстановкой, продолжил он. – Она бессмысленна, примитивна и пресна. В ней нет абсолютно ничего. Жизнь – это тьма.

Корнеев сделал паузу. Олег смотрел на него с полнейшим недоумением, не понимая, что он делает. Родионов тоже ничего не понимал, но слушал Лёшу с интересом. Он знал, что из себя представляет Корнеев, и не сомневался, что всё это преамбула к чему-то. Нужно было лишь дождаться развязки. Не зря же он собирал о Зеленевиче информацию и ходил общаться с его женой.

– А знаешь, что привносит в жизнь свет? Что даёт ей краски? Придаёт смысл?

Зеленевич не был гигантом мысли, но и глупцом его назвать тоже было нельзя. Что бы там не задумывал этот странный человек, пока что он не предпринимал по отношению к нему никаких болезненных действий и сумел заинтересовать своими словами. Рома открыл глаза и встретился с расслабленным взглядом чёрных глаз Корнеева.

– Действительно реальные ценности, – продолжил Леша таким тоном, будто у них тут происходила философская дискуссия, – это свобода, любимая женщина, здоровые дети, преданные друзья, любимое дело. И здоровье. Что ты без всего этого? Не знаю, но уж точно не живой человек.

Его размеренная чёткая речь проникала в самую глубину сознания, щёлкала там чем-то, но Рома пока не понимал, к чему ведёт Корнеев. Не понимал и Олег и даже намеревался что-то сказать, но Родионов, заметивший это, сделал ему знак, чтобы молчал. Тот скривился, но послушался.