— Нам надо поговорить наедине, — тихо произнесла она, почувствовав под ногами более устойчивую поверхность, чем балясины трапа.

Я повел в свою каюту, показал на место за столом. Заметив ее замешательство, не сразу вспомнил, что у многих народов женщине не положено сидеть за одним столом с мужчинами. У хеттов это не так, жены обязаны сидеть вместе с мужем, если только это не мужская пирушка. За отдельным столом кормят только маленьких детей.

— Садись, не стесняйся, — сказал я, подождал, когда Нецер подаст нам по кубку красного вина, разведенного свежей водой, после чего приказал ему: — Пойди погуляй, пока не позову.

Она села, взялась за бронзовый кубок двумя маленькими руками, словно хотела согреть его.

Я назвал свое греческое имя.

— Эфея, — представилась она. — Я — верховная жрица города и жена Священного Быка.

— И правительница города? — поинтересовался я.

— Мой отец был правителем. После его смерти городом руководит совет старейшин. Так будет до тех пор, пока у меня не родится сын, — рассказала Эфея, глядя в чашу, наверное, на свое отражение на поверхности вина. — Именно за этим я приплыла к тебе. Священный Бык сказал, что я должна зачать от тебя.

— Я даже слышал, как он говорил это тебе, — шутливо произнес я.

Мои слова испугали девушку. Никак не привыкну, что люди во все времена верят в богов на полном серьезе. Даже постоянное чередование богов и религий не отрезвляет их.

— Хорошо, раз Бык сказал, так и сделаем, — решил я и показал на свою кровать у кормовой переборки.

Эфея, конечно, не красавица и не совсем мой тип, но и другой женщины у меня под боком нет уже продолжительное время. Это при том, что тело у меня молодое, питающееся вдоволь экологически чистыми продуктами и поддерживаемое в тонусе постоянными физическими упражнениями.

Она подошла к кровати и, стоя ко мне спиной, стянула через голову тунику. Попка была выпирающая, благодаря чему открывались губки, обрамленные черными курчавыми волосиками, довольно густыми. Сиськи были перемотаны красной широкой лентой, чтобы не выпирали. Эфея вздрогнула, когда я подошел сзади и взялся за ленту, решив помочь. Удивительно пугливое создание. Она напоминала мне только родившегося жеребенка, который шарахается даже от своей тени. Разматывая ленту, я повернул девушку лицом к себе. Сиськи у нее были что надо. Для худенького тела великоваты, но делали Эфею сексуальнее. Ни смущения, ни страха не увидел в ее глазах, а непоколебимую решимость. Если родит мальчика, ей простят ошибочные предсказания и прочие мелочи, у нее появится право оставаться на своем посту и вести тот образ жизни, к которому привыкла.