В Барнауле Черчилль и его спутники были задержаны на целые сутки. Не помогли даже грозные сопроводительные письма Ларисы Рейснер.

– Откуда я должен знать, что вам разрешено без очереди пересекать границу Союза Советских Социалистических Республик? – Втолковывал им грузный усатый пограничник в Барнаульском ОВиРе[173]. – Бумаги ваши это лишь бумаги, я таких сам скока хошь заскирдую. А в Белогорию кого попало пускать мне запрещено, вот позвонит мне лично предгубкома, товарищ Эйхе, скажет, что можно вам ехать, тогда пожалуйста. Езжайте куда хотите. Хоть в Белогорию, хоть в Тибет, хоть к чёрту на рога.

Пришлось Ларисе срочно телефонировать в Новосибирск и требовать вождя Сибирских коммунистов Роберта Индриковича Эйхе. Тот не стал упорствовать, а просто попросил передать трубку бдительному пограничнику. Вопрос был решён мгновенно, и уже через час поезд из десяти вагонов лениво стучал по стыкам рельсов, унося английского аристократа, русского офицера и еврейскую революционерку в сторону Центра Азии.

В отличие от Советской России на перроне Бийского вокзала никакого собрания по поводу встречи не было. Да и вообще никого не интересовало, кто и зачем приехал в этот почти летний день в самый большой город молодой республики.

Привокзальная площадь жила бурной жизнью. Между двухэтажными кирпичными магазинами сновали носильщики, торговцы уличной едой и дворники, которых на удивление много. Вокруг пестрели яркие рекламные вывески, на уличных растяжках ветер раскачивал красное полотнище с чёрными буквами. Буквы складывались в – «АНАРХИЯ – МАТЬ ПОРЯДКА». Шумно хлопала крыльями стая голубей, которую только что согнали дворники.

Черчилль, Окерлунд и Лариса Рейснер стояли посреди привокзальной площади, курили и гадали, почему их появление никого не интересует. Во всех странах мира ко всем лицам пересекающим границу – повышенный интерес, а тут до них нет никому дела.

– У этих анархистов полная свобода перемещения, – вспомнила Лариса. – Мне на инструктаже об этом говорили, но не уточнили, что контроля за пересечением границы у них нет, хотя это именно та свобода, что самая сво…

– Лариса, милая, что-то вы заговариваться начинаете, – притормозил её Окерлунд. – Так значит, свобода передвижения? То есть, кто угодно может сюда приехать и остаться жить?

– На счёт остаться жить, я не знаю, – Лариса задумалась на мгновение. – Мне говорили, что чтобы здесь поселиться временно, надо найти какое-то жилище и заключить договор на проживание с владельцем. А чтобы – постоянно, наверное, надо арендовать участок у местной общины. Тут же община – главный решающий элемент всей конфедерации, помните, я вам в поезде рассказывала?