– Сейчас. – в поле зрения вплыл Кохей, лидер экспедиции. Со здоровенным пластырем на подбородке и аптечкой в ободранных руках. В общем, ничего серьезного, если присмотреться. Если не считать посиневшей, цианозной кожи. – Только нитрат найду. Сердце.

Иголь вдохнул-выдохнул. Старая армейская привычка, оставшаяся с тех времен, как он служил в космофлоте. Ситуация боевая. Есть повреждения аппаратуры и раненые. По списку, раненые – подождут. Первым делом – оценить состояние корабля. Что на мониторах?

На мониторах отражались отрывки непонятной фигни. Налобный монитор оказался заляпан кровью и нечитаем. Мониторы пилотской спарки – все разбиты Леной, кроме правого. А на нём – неинформативные предупреждения. Планет не найдено, равновесная температура за бортом – сто тридцать по Кельвину, опасных объектов – не обнаружено. Ну и фиг с навигацией. Если маневр уклонения или входа не требуется прямо сейчас, пилот совсем не нужен. А вот офицер, специализирующийся на обеспечении живучести – вполне к месту.

Иголь, преодолевая боль в истерзанных руках, наконец отстегнул ремни безопасности. Всплыл, окинул взглядом нижний этаж кабины.

Похоже на последствия боя. Шесть раненых из шестерых. Ан нет, пятеро. Павел, самый молодой из рядовых Сотрудников – мертв. Или по крайней мере не дышит. Кровавые пузыри во рту уже почернели и застыли.

– Кажется, это подействовало сильнее на молодежь. – Буркнул немного порозовевший Кохей, возя какой-то палочкой во рту Лены. Под аккомпанимент стонов последней. – И тех, кто физически сильнее. У кого были развиты мышцы, сильнее покалечился. И аппаратуры больше побил.

Иголь скорректировал свою траекторию легким касанием о потолок, мазнул взглядом по остальным рядовым. Лука – без сознания, но дышит. Вильям – ворочается, пытаясь отстегнуть ремни, и сплевывает кровь. Стандартный набор ранений. Ободранные кулаки, прокушенные языки и губы. Краше в гроб кладут, но если уж пришли в себя – так просто не помрут.

– Фефята, я нахелх. – Иголь попытался приободрить Вильяма, но с произношением – беда. Оно и раньше страдало из-за короткого языка, отсюда и неканоническая форма имени "Игорь". А теперь – не хуже, чем у других. Кто бы сказал, что профессиональная болезнь путешественников во времени – самовредительство? Да ещё в настолько массовой форме?

Иголь, скривившись, ткнул пальцем в сенсор открывания люка на верхнюю палубу.

Ноль реакции. Никто не рассчитывал на кровавые корки вместо папиллярных линий. Ну и негры Горячего Пояса с ним. Есть кодовый замок. Три, восемь, девять, бэ, эф. Люк чмокнул уплотнителями и резко распахнулся, так что Иголь едва успел посторониться. Уши заложило. А вот это – нехороший признак. Разница давления означает, что корпус протекает.