– Самое многое – пятьдесят футов.

– Давайте измерим?

– Какая странная нить… – задумчиво рассматривает ее Глюк, – неужели…

– Это шелк, святой отец, и сейчас вы в этом убедитесь, – заговорщицки подмигиваю я ему, усаживаясь в его кресло, – измеряйте-измеряйте!

Мое участие в подготовке поединка свелось к тому, что я назначил его на следующее утро после заседания риксдага. Не хотелось, чтобы исход, какой бы он ни случился, влиял на переговоры. Переводчиком неожиданно выступил молодой человек, одетый по-европейски, но при этом прекрасно говорящий по-русски. Ранним утром мы собрались за городом, чтобы разрешить затянувшийся спор чести. Мы – это я, Густав Адольф и по восемь человек от каждой стороны. Двое выступали в качестве секундантов, остальные – свидетели. Для нас с королем принесли кресла. Видно, подчеркнутое невнимание, проявленное ко мне накануне, не осталось незамеченным. Впрочем, как и скандал с архиепископским местом, не говоря уже о досрочной выплате контрибуции. Когда Глюк, успевший измерить длину нити и поразившись результату, вернулся, то обнаружил, что я сижу на его месте и расписываю депутатам, какие именно золотые горы свалятся на Швецию, если мы немедля создадим торговую компанию для негоции с теплыми странами. Попросить меня уйти ему не хватило духа; впрочем, кресло ему вскорости принесли.

Дуэлянты в последний раз поклонились друг другу, затем разделись до пояса.

– Что они затевают? – тихонько спросил меня Густав.

– Вот хоть убей, не знаю, – так же отвечал я ему.

Тем временем дуэлянтам принесли оружие. Увидев, что Магнусон берет в руки шпагу, а Буйносов – саблю, я поморщился, как от зубной боли. Похоже, шведы таки обманули моего рынду, но дальнейшее удивило меня еще больше. Поединщикам завязали глаза и сцепили между собой веревкой длиною примерно в сажень[62].

– Божий суд… – ахнул я.

– Что, какой суд?

– Божий суд, Густав, так на Руси решают непримиримые противоречия. Что-то вроде вашего древнего хольмганга.

– Никогда не видел.

– Я тоже.

Наконец все было готово. Дуэлянтам дали знак, и они застыли, пытаясь угадать, где их противник. Первым не выдержал швед: решив, что его враг прямо перед ним, он сделал выпад, но запнулся и натянул веревку. Семен тут же шагнул в его сторону, пластая перед собой саблей. На свое счастье, запнувшийся Магнусон нагнулся, и сабля противника просвистела совсем рядом с его головой. Поняв, что промахнулся, Буйносов тут же отскочил в сторону и остановился.

– Нечестно, – задумчиво высказал свое мнение Густав Адольф, наблюдая, как его придворный пытается очередным выпадом проткнуть воздух – сабля в таком поединке лучше.