– А разве я получил хоть пядь земли в Ливонии?

– Вы получили миллион злотых!

– Гнусная клевета! Эти мерзкие бюргеры обманули меня и заплатили едва ли половину этой суммы. К тому же большая ее часть была выплачена настолько некачественной монетой, что мне даже неудобно признаваться в своем промахе. Поэтому предупреждаю сразу: если мы договоримся о контрибуции, то я буду настаивать на тщательнейшей проверке, как веса монет, так и содержания в них драгоценного металла.

– О, могу успокоить ваше королевское высочество, в этой проверке не будет необходимости.

– Мы заключим союз?

– Нет, конечно; просто вы в любом случае не получите ни гроша!

– Вы не поверите, но именно так мне сказал рижский бургомистр при нашей первой встрече.

– Тот, который обманул вас при расчете?

– Да, именно он. К сожалению, он теперь подданный моего брата короля Густава Адольфа, и я не могу его повесить. Все-таки мы союзники.

– Я смотрю, – усмехнулся Сапега, – союзники не поспешили вам на помощь.

– Вы правы, ясновельможный пан, однако с подобного рода договорами частенько происходит странное: пока союзник терпит поражение, о них все забывают. Но стоит ему одержать победу, как все сразу же вспоминают о своих обязательствах. Особенно если от их выполнения ожидаются некие преференции.

– Вы надеетесь на помощь короля Швеции?

– Я надеюсь на ваше благоразумие, господин канцлер. Король Сигизмунд считает себя еще и королем свевов, готов и вендов[61], и это заблуждение уже стоило Речи Посполитой Риги и значительной части Польской Лифляндии. Ваш королевич Владислав с чего-то вбил себе в голову, что он еще и русский царь. И из-за этого множество храбрых шляхтичей остались в поле под Можайском. Поэтому я спрашиваю вас: не слишком ли дорого вам обходятся амбиции этой семейки?

– Но Владислав действительно имеет законные права на московский трон.

– Ухо от селедки имеет ваш королевич, а не права на престол, и вы это знаете. А еще вы знаете, что он неспроста поспешил в этот поход, не дождавшись вас. Он хотел стать царем без вашей помощи и получить абсолютную власть. И если бы ему это удалось, и он стал бы еще и вашим королем, то я бы и ломаного гроша не поставил за шляхетские вольности.

– Вы очень откровенны, ваше королевское высочество, и мне это нравится. Я тоже буду с вами откровенен. Вы одержали одну из самых выдающихся своих побед, признаю это. Но Речь Посполитая может выставить в поле еще не одну такую армию. И даже сейчас к Москве движется войско Сагайдачного, так что, вполне возможно, это была последняя ваша победа.