х х х

Они встретились совершенно прозаично, возле входа в Северный корпус. Вечер выдался прохладный, и Вероника была в сером плаще и шляпке. В первую секунду Марек ее даже не узнал. Ни скафандра, ни ящерицы, ни звездной песни. Просто его любовница, снявшая гостиничный номер, чтобы не тратить время на дорогу. Он представил, как все это выглядит с Веранды. Ничего особенного, двое у стеклянных дверей, букет цветов, поцелуй в щеку, улыбки. А потом — на третий этаж, где чистые простыни и бутылка минеральной воды «Valser» посреди стола. Гостиничная романтика…

Она почувствовала. Уже возле самого номера, почти на пороге, остановилась, взглянула в глаза:

— Если что-то не так, Отомар, любовь моя, уходи. Я не обижусь, ты все равно — лучшее, что со мной случилось в жизни. Ты старше, ты умнее. Решай за нас двоих.

Он хотел ответить, но утонул в синем омуте.

х х х

— Знаешь, Отомар, только сейчас начала соображать. Вышибает, посильнее затяжного прыжка! А раз уж начала… Ты мне все-таки не веришь?

— Почему? Не спросил, откуда тебе известно мое имя? Не хочу знать, Вероника. Мы — солдаты разных армий.

— Это правда, любовь моя. Ты антифашист, я присягала фюреру. Но если ты решишь, Отомар, что меня к тебе приставили, что я тебя предала… Мне незачем станет жить. Просто — незачем… Не смей ничего отвечать, Отомар! Есть вещи, которые не обсуждают.

— Иногда мне кажется, что Герда права, и ты — с какой-то другой планеты, где живут прекрасные синеглазые ящерицы — и очень игривые волчицы.

— Очень неумелые волчицы. Приходится быть ведомой, старое правило: «Делай, как я!» Буду стараться, Отомар… Намек я поняла, но о «Бегущих с волками» больше ничего не скажу. Я зажгла маяк, остальное зависит только от тебя… Однако кое в чем другом отчитаюсь. В Берне меня должны были встретить на вокзале и увезти подальше. Встретили, но передали совсем другой приказ — и ключ от камеры хранения. Там меня ждал марсианский летательный ранец и письмо от мамы. Не удивляйся, Отомар, она мой командир. Мне велено остаться здесь, в Швейцарии, — до нового приказа. Мама написала и о тебе, Отомар Шадовиц, советовала верить во всем. Как видишь, я поверила! А кто рассказал ей — Геринг, твой знакомый из СД, кто-то еще — не знаю. Вот вся правда! А сейчас, мой Отомар, можешь делать с пилотом-испытателем первой эскадрильи «Врил», что пожелаешь… Кстати, у тебя опять сигарета погасла.

х х х

Они целовались возле темного окна, сбросив уже ненужные простыни, когда ночь внезапно исчезла, пронзенная лучами автомобильных фар. Резкий голос клаксона. Одна машина, вторая, третья, четвертая…