О прошлом женщина не жалела. А вот о будущем следовало крепко подумать.

— У вас не слишком здоровый цвет лица, милочка, — бесцеремонно прервала ее размышления кефирная соседка. — Раз уж вы в Швейцарии, то непременно посетите Шлейдек. Увидите, вам сразу полегчает.

Ильза Веспер невольно улыбнулась. «Милочкой» бывать еще не приходилось.

— Я с мужем развожусь. Думаете, поможет?

Горы за окном надвинулись, дохнули прохладой. Скоро будет тоннель, черная нора в чреве Эйгера. А года через три в такую же темную нору-ловушку угодит вся старушка-Европа, припечатанная рухнувшей с небес беззаконной планетой. О Аргентина, красное вино!

…В первый же день большой войны усатенький Адди, мнящий себя новым Призраком, умрет. Старый апаш Жожо отработает долг. Ничего личного, просто business!

9

Марек Шадов притормозил уже на грунтовке, отъехав от отеля на пару сотен шагов. Времени — навалом, почему бы не поглядеть на парад-алле? Когда еще увидишь Бременских музыкантов?

На Веранде — красные полотнища с Хакен Кройцом в белом круге, свисают чуть ли не до земли. Репродукторы, толпа в черной форме, дюжина фотографов при аппаратах. В самом центре, у балюстрады — фигурный микрофон с набалдашником, фаллический символ. Огромный, без всякого бинокля видно. Возле него пусто, Колченогий еще не пожаловал.

А из репродукторов пенной струей:

Песня местная, швейцарская, исполнение же привозное, по последней моде, в тысячу глоток:

Внизу тоже толпа, но уже в штатском, слушает про «Дуви-ду дуви-дуви-ди». Оцепления нет, но крепкие ребята все же стоят, присматривают. На грунтовке — машины, с дюжину, не меньше. Всем интересно.

Марек подумал и решил остаться — ненадолго, до явления главного проказника, по-старому если — Арлекина. Того, кто учиняет разные неприятности себе же во вред — и тем весьма доволен бывает. Намечалась очередная историческая речь часа на два, но ее можно смело пропустить. Иное интересно. Колченогий пожаловал в «Des Alpes», дабы, на Эйгер взгляд кинув, полюбоваться победоносной «эскадрильей» во всей ее красе. Но у Огра — свои планы. Туман, непроницаемый «ватный колпак», над вершиной, на склонах — серая дымка. А что под нею, поди разбери.

Пилот-испытатель Крабат вспомнил Андреаса и Тони, храбрых ребят над скальным обрывом. Они-то где? Со вчерашнего вечера подзорные трубы ослепли. Геббельсу все равно, ему бы до микрофона-фаллоса добраться.

Марек заглушил двигатель, поднес к глазам перламутровый бинокль.

х х х

Черный мячик пролетел без помех. Не задержали нигде, ни в коридоре (пусто!), ни у стеклянных дверей отеля. В гараже, возле самых ворот — трое братьев-близнецов в костюмах с одного прилавка. Но им тоже без разницы, в какие края и за надобностью какой собралась «Антилопа Канна».