— Просто… Я… Мы… Мы все — есть. А твоего, вашего мира, получается, что нет? Так ведь, Вадюша, да?

— Я не знаю… Но от этого не легче.

— Но ведь Он, он все знает… И не просто так вас сюда послал…

— Оля, а ты уверена, что это был промысел Всевышнего? А может быть как раз наобо…

— Вадим! Не смей этого говорить! Не смей, прошу тебя… Я знаю, что то, что ты подумал — это не так. Знаю, и ВЕРЮ! Никогда такого не думай даже… Никогда! Очень тебя прошу… И… Смотри, кто-то сюда торопится. Наверное, по твою душу.

— Возможно и так, дорогая… Прости меня, ради бога, а то вылил на тебя сдуру все свои переживания зачем-то…

— Затем, что я тебя всегда пойму и поддержу. Потому что люблю. И верю… Ты ведь нас не бросишь, нет? Не сбежишь? Не исчезнешь вдруг, как появился?

— Оленька, господи… Как тебе в голову только такое пришло!?

— Не знаю… Показалось… Наверно, просто очень боюсь Тебя потерять…

Подошедший к ним офицер дворцовой полиции вежливо извинившись за беспокойство, сообщил, что прибыл фельдъегерь с почтой с Дальнего Востока, а поскольку на письме на имя Банщикова имеется приписка «Вручить немедленно», генерал Гессе приказал его разыскать. С этими словами он протянул Вадиму конверт со знакомой размашистой подписью Руднева под адресом и откозыряв удалился…

— Читай, Вадюш, я не буду мешать. Пройдусь немножко до пруда, а ты потом догонишь, хорошо?

— Спасибо, Оленька, я быстро. Видимо там у них что-то действительно экстроординарное произошло, Петрович раньше мне таких сопроводиловок не навешивал…

В письме была одна фраза: «У меня стармех — Фридлендер, остальное пока телеграфом…»

* * *

Что это было? Ответ свыше на его мольбу? Знак? Кто знает… Но Вадик уяснил главное — шанс помочь отцу есть! Возможно, даже появляется вероятностиь нащупать путь домой… Ведь дядя Фрид был техническим мозгом и золотыми руками их с папой «безнадежного предприятия». Но почему не сам папа, может быть как раз из-за решения строить установку у нас? Или что-то другое? «Ну, мой дорогой, теперь-то ты с нашей подводной лодки уже никуда не денешься! Только надо побыстрее выцарапать его в Питер, а то ведь Петрович начнет из Фрида разные флотские веревки вить, ничего дальше своего форштевня видеть не желая. А что до телеграфа, так я уже с утра все прочитал. И даже чертежи перестроенной немцами „Форели“ ему отправил…»

«Подводный» вопрос был одним из предметов особой головной боли для Вадима с первых же дней его пребывания при особе Государя Императора. Причин тому было две: неоправданный оптимизм большинства деятелей из военно-морского окружения самодержца да и, отчасти, самого Николая, на счет устрашающих боевых возможностей нового класса кораблей, вкупе с возможностью их быстрого приобретения и переброски на театр боевых действий. И совершенно противоположное мнение на счет всего этого Петровича и Балка…