149

Обычно у рек из-за вращения планеты западный берег высокий, а восточный низкий. Нам попалось исключение. По крайней мере, на этом участке оба берега у безымянного притока Нила были высокие, хотя, вроде бы, протекал не между скал. Доблестные легионеры сразу приступили к наведению плавучего моста, благо ширина речушки была от силы метров тридцать, а глубина посередине метра полтора или чуть больше. От обоих берегов начали делать насыпи, чтобы соединить их стволами срубленных неподалеку и наскоро обтесанных пальм. Я со своими германцами спустился ниже по течению и нашел место помельче, где мы переправились, лишь замочив лошадям брюхо.

К тому времени, когда вернулись к почти достроенному мосту, со стороны египетского лагеря, который был километрах в десяти от нас, выдвинулся большой отряд конницы и пехоты, в основном лучников и пращников. Видимо, послали их, чтобы помешали римлянам переправиться через речушку. Я приказал своим подчиненным неспешно вернуться к тому месту, где мы переправлялись. Якобы мы испугались такого большого вражеского отряда. Египетская конница заметила наш маневр и поскакала на нас, но тоже не очень быстро. Догнала как раз в то время, когда египетские лучники и пращники достаточно близко подошли к речушке и первые две римские когорты переправились через нее и построились для боя.

Дальше случилось то, чему удивились не только вражеские, но и наши пехотинцы. Вместо того, чтобы заняться уничтожением друг друга, конные отряды слились в один и вместе понеслись на пращников и лучников. Я скакал во главе, справа от меня и чуть сзади — Сигимар, слева — Герарт. В последнее время к пращникам у меня выработалось особое отношение, я бы даже сказал, интимное, поэтому сек их саблей с завидной быстротой. Именно саблей, потому что при ударе пикой чувство злорадного торжества как-то притупляется. Убивать стрелков было легко. В египетской армии они не носят никаких доспехов, даже кожаных. На голове соломенная шляпа с узкими полями или что-то вроде тюбетейки из треугольных лоскутов разного цвета, из одежды только набедренная повязка и через плечо висит сумка с камнями или колчан со стрелами. Кстати, луки у многих двухсоставные, как в старину. Все босые, причем ступни и голени намного темнее загорелой кожи на туловище, почти черного цвета. Когда у меня была возможность, рубил пращников наискось от левого плеча вправо вниз, вдоль ремня сумки. С лучниками обращался гуманнее — рассекал шляпу вместе с головой. Не знаю, сколько их было, может, пара тысяч, может, больше, но в лагерь не вернулся никто. Наверное, кто-нибудь умудрился ускользнуть, всегда находятся везунчики, но вряд ли захотят еще раз попасть под раздачу, удерут домой. Остальные лежали в разных позах на сухой и твердой земле, которая жадно впитывала кровь, текущую из ран, и словно бы именно поэтому приобретала красноватый оттенок.