Я был у мастера по изготовлению стрел, лучшего в городе, с которым договаривался о новой партии из двух сотен. Кто его знает, как долго продлится осада, а в бою лишних стрел не бывает, их может только не хватать. Мы как раз обговаривали, каким должно быть оперение, когда приперлись пеший Радомир и конный алан. Первый показал второму, где меня найти.

— Гейзерих зовет тебя, — сказал алан.

Правитель вандалов на этот раз принимал в большой комнате, на стенах которой были фрески с танцующими голыми нимфами, сидел во главе длинного стола, накрытого бардовой скатертью. Кстати, я до сих пор ни разу не видел Гейзериха не сидящим за столом или на лошади, хотя были слухи, что иногда он ходит пешком, и не знаю, на какую ногу хромает. По обе стороны стола сидели четыре его сына и приближенные — те самые, кто присутствовал при моем оммаже. Все были разряжены по последней римской моде, наверное, в награбленное в Риме, кроме Гейзериха, который казался бедным их родственником. На столе стояли только по бокалу для вина перед каждым и три блюда с финиками на всех. Обслуживал тот же безмолвный раб-амазиг, наливая вино из простого бронзового кувшина емкостью литров на пять. Когда я зашел, они что-то горячо обсуждали, но сразу смолкли. Мне показали на место слева в самом конце. Можно считать, что я принят в узкий круг на птичьих правах.

— Ты хорошо разбираешься в морских делах. Скажи, смог бы ты с нашим флотом победить флот римлян и, если да, то как? — задал вопрос Гейзерих.

Ответ на этот вопрос у меня уже был, потому что ездил с Радомиром к мысу Меркурия, оценивал потенциал противника. В бухте стояли на якорях сотни две «круглых» судов и на берег были вытащены около тысячи галер, которые растянулись на несколько километров. Десант и, видимо, большая часть экипажей находилась в двух каструмах: первый, поменьше, был на мысу рядом с развалинами храма, а второй прикрывал вытащенные на берег галеры с юга, со стороны Карфагена. Я тогда чисто теоретически прикинул, как бы напал на римлян, если бы был на месте Гейзериха. Тогда у меня появилась мысль, что сражение надо разделить на две части: сперва уничтожить большую часть флота, в первую очередь «круглые» суда, на которых наверняка съестные припасы и осадные орудия, потому что без того и другого глупо осаждать такой хорошо укрепленный город, как Карфаген; затем, не вступая в генеральное сражение, лишь налетами конных отрядов, «запереть» римлян в каструмах, откуда, посидев пару недель без еды, они сами сбегут. Предлагать тогда свой план Гейзериху не собирался. Уже понял, что, имея дело с правителями, надо действовать по принципу «Спросили — ответил, нет — промолчал». Ничто не ценится так дешево, как инициатива подчиненных.