— И куда же ты их, уважаемый, потом хотел девать?

— Ну дык, подлечились бы малость у меня, не в лесу же увеченных бросать, не по-христиански это, да и ушли бы с богом.

— А ты что — доктор?

— Господь с тобой, мил человек! — Старик аж руками замахал. — В лекарстве совсем не понимаю, но вот лубки поставить смог бы. Хоть какая-то помощь страждущим.

Ну, в принципе логично всё объясняет, только что же так внутри свербит. Какое-то несоответствие есть, но я его не могу увидеть. В этот момент вмешалась девчонка:

— Деда Савелий! Ну что же вы так! Это же наши — советские!

Старик досадливо мотнул головой, а я вдруг понял — осанка! Он при разговоре старательно горбился, но иногда разворачивает плечи и совершенно перестаёт быть похожим на забитого пахаря. Чисто на интуиции спросил:

— Вы, похоже, из бывших?

Дед, плюнув на маскировку, выпрямился и, глядя в глаза, ответил вопросом на вопрос:

— А это что — до сих пор преступление?

— Да нет. — Я пожал плечами. — Просто сначала не понятно было, кто вы такой. Чувствовал неправильность в поведении, вот и спросил. Ну а теперь всё ясно. Так что остаётся последний вопрос — так как мы не сможем раненых взять с собой, у вас есть надёжное место, чтобы их укрыть?

— У меня и укроем. Там их сам чёрт не найдёт. На этих-то, — он кивнул на трупы, — мы случайно нарвались, когда я решил по дороге проехать, чтоб увечных не растрясти.

— Понятно… ну тогда разбегаемся. Мы и так время потеряли. Так что спасибо вам и удачи!

Махнув рукой, дал своим ребятам команду выдвигаться. Дед тоже пожелал:

— Ну и вам счастливо добраться.

После чего повернулся и пошёл к лётчикам. Пацанчик, который был с ним, времени даром не терял, закидывая в телегу трофейные винтовки, собранные у убитых. Надо же — не боится покойничков, хотя совсем малец. Или насмотрелся уже?.. Мы отошли шагов на сорок, когда старик меня окликнул:

— Эй, командир! Погоди!

Я остановился и увидел, что он бодрой рысью бежит ко мне. Подбежал, даже не запыхавшись, и начал говорить:

— Вот что, командир, я понял — вы действительно свои. А то ведь по этой форме пятнистой и не понять ничего. Националисты же между собой рубятся, только головы летят. Так что, когда вы панов перестреляли — это для меня ещё не показатель был. А вот когда нас живыми оставили и уходить собрались, точно убедился.

Дед немного помялся и продолжил: