— Те ребятишки, что со мной, — Петька да Татьяна, они ведь ко мне ещё в сорок первом прибились. Мать у них под бомбёжкой погибла, вот я и подобрал сирот. А отец их — комдив Игнатьев. Ну, это в в сорок пером он был комдив, а сейчас, если живой, то уже, глядишь, и до больших ромбов дослужился.

— До звёзд, дед. Ромбов-то уже полгода как нет. Погоны мы носим.

Старик запнулся и недоверчиво спросил:

— Какие такие погоны?

Я, расстегнув ворот комбеза, продемонстрировал старому, о чём речь. Дед неверящими глазами уставился на моё плечо, а потом вдруг отступил на шаг и, сначала перекрестившись, а потом поправив на голове кепку, вскинул руку в воинском приветствии, надтреснутым голосом сказав:

— Господин штабс-капитан, разрешите представиться! Ротмистр семнадцатого гусарского Черниговского полка Савелий Окунин!

По щекам старого ротмистра, а если по нашему считать, то майора, текли частые слёзы. Не замечая их, Окунин так и держал руку возле головы. Ну и что тут делать? Понятно, что мы в разведке, но вот от того, что он мою фамилию узнает, мир не перевернётся. Вообще-то, конечно, уходя в тыл, документы и знаки различия оставляли на базе. А я как-то прошляпил. У остальных проверил, а со своей гимнастёрки снять, когда комбез надевал, — из головы вылетело. Но как в тему моя забывчивость пришлась! Вон народ — аж до слёз впечатляется. Поэтому, встав смирно и передав автомат Пучкову, тоже кинул руку к пилотке и представился:

— Капитан Красной Армии Илья Лисов!

Автомат Лехе передал, потому как по уставу — с оружием не козыряют, а я не хотел, чтобы старый служака подумал, будто у нас армия лохов, правил не знающих. Потом обнял расчувствовавшегося Окунина и сказал, что про командирских детей обязательно доложу. Только вот пусть он мне на карте покажет, где его лесная хибара находится. Смущённо шмыгающий дед отметил точку и, окончательно придя в себя, объяснил просьбу:

— Через нас фронт обратно покатится. И кто его знает, как оно повернётся. Вдруг детишек уберечь не смогу.

Потом вдруг опять попросил карту. Я дал. Окунин спросил — есть ли у меня следующий лист. На вопрос «зачем?» ответил:

— У тебя вот здесь краешек болота виден. И обозначено оно как непроходимое. А я тропу знаю. Даже не тропу, а дорогу целую — танки пройти смогут. Я эту дорогу сам нашёл. А местные о ней или не знают, или не помнят. Тевтонцы тут никакого удара ждать и не будут. У них укрепрайон, вон видишь, даже у тебя отмечен — по холмам идёт. А возле болота только патрули ходят. И то из-за того, что службу они знают хорошо. Так что патрули — просто для подстраховки.